Тайна Кристин Фоллс

— Нет, английские. — Фиби хотела его угостить, но передумала. Она держала тонкий серебряный портсигар на ладони, и машинально открывала его и закрывала, открывала и закрывала. Неожиданно проявились последствия долгого перелета — Фиби чудилось, что, все вокруг вибрирует вроде бы отдельно и самостоятельно, но при этом подчиняется сложному и нечеткому ритму, который она представляла в виде пучка проводов, пульсирующих внутри потока густого масла. Сонливость тоже напоминала масло, оно растекалось по сознанию и мешало думать. Фиби закрыла глаза и почувствовала: «бьюик» поехал быстрее. Энди Стаффорд плавно, даже воровато увеличивал скорость — неужели боялся, что она пожалуется деду? Казалось, мощные колеса вращаются не под ногами, а внутри нее. Фиби замутило, она открыла глаза и стала смотреть на дорогу. «Бьюик» несся по шоссе без малейших усилий и негромко урчал, словно упиваясь своей звериной силой. Энди чуть подался вперед, и Фиби заметила водительские перчатки с дырочками. «Как раз для него», — подумала она и немного устыдилась своих мыслей. Они попали на длинный узкий участок прямой дороги.

Высокие болотные травы по обе стороны от нее томно наклонялись вперед еще до того, как «бьюик» с ними равнялся. Движущая сила машины летела ярда на два впереди и точно заворачивала воздух назад. Фиби затушила сигарету и прижала ладони к сиденью — кожа была мягкой и податливой. Впереди на дороге маячил какой-то шлагбаум с деревянным шестом и указателем в виде большой черной буквы «X» на белом фоне. Протяжный и, как показалось, далекий стон Фиби скорее почувствовала, чем услышала, но уже через секунду на диагональные дороге пути вылетел поезд, огромный, гладкий, как снаряд. Спокойно, точно со стороны, Фиби наблюдала, как «оживает» знак — «бьюик» и поезд неслись к точке пересечения. Деревянный шест задрожал и начал опускаться. «Стой!» — закричала Фиби. К ее удивлению, крик получился, не испуганным, а ликующим. Энди Стаффорд не слушал, машина рвалась вперед, увлекая за собой все вокруг: Фиби чудилось, что придорожную траву засасывает в дикую воронку их движения. Сейчас они врежутся в шлагбаум, точно врежутся — Фиби уже слышала скрежет металла и звон битого стекла. Краем глаза она увидела поразительно четкую картинку — дежурный на пороге деревянной будки, на комбинезоне не хватает застежки, бесформенная фетровая шляпа сдвинута на затылок, большой рот разинут в немом крике. С другой стороны переезда навстречу «бьюику» спешил маленький черный автомобиль, вылитый жучок! При виде несущегося «бьюика» «жучок» испуганно свернул на обочину. Фиби показалось, что он шмыгнет в болотную траву и спрячется. «Бьюик» загромыхал по рельсам, и когда Фиби оглянулась, шлагбаум опустился на последний фут и замер, а в следующий миг промчался поезд, встретивший их недовольным ревом, который быстро затих. Поезд исчез из вида, и «бьюик» рванул мимо «жучка», осмелившегося просигналить в знак протеста. Фиби поняла, что истерически хохочет — даже икает! — и судорожно стиснула лежащие на коленях руки.

«Бьюик» домчался до поворота и притормозил. «Плавно, словно с небес спустился», — подумала Фиби и прижала пальцы к губам. Неужели она впрямь хохотала?

— Вы…. Ты что творишь?! — закричала Фиби. — Мы же чуть не разбились! — Энди даже не обернулся. Он развалился на сиденье, удовлетворенно вздохнул и, прижав затылок к подголовнику, надвинул фуражку на глаза. Прямая, как сабля, Фиби буравила его гневным взглядом, точнее буравила то немногое, что видела, ведь Энди практически лежал. — Почему мы остановились?

— Дух перевести, — без тени волнения ответил из-под козырька Энди и повернул зеркало так, что его глаза, «разделенные» пополам прозрачным козырьком фуражки уставились на Фиби. — Угостишь английской сигареткой? — спросил он, растягивая слова с томной вкрадчивостью.

Ну вот, «тыкать» начал… Отказывать было неудобно, но если честно… Голова до сих пор кружилась. Фиби открыла серебряный портсигар и протянула через спинку переднего сиденья. Сигарету Энди взял левой рукой, словно нехотя, постарался задеть запястье девушки. Фиби сама не отказалась бы от сигаретки — теперь она понимала, почему люди курят — но смутно понимала: ухаживание и панибратство поощрять нельзя. Она захлопнула портсигар, спрятала его в ридикюль — эх, нужно запомнить: в Америке говорят просто «сумочка» — достала помаду и открыла пудреницу, в которой было маленькое зеркало. В глазах горел дикий огонек, на щеках — лихорадочный румянец. Зато сонливость как рукой сняло.

Губы накрашены, пудреница спрятана в сумочку — Фиби осталось лишь сложить руки на коленях и не переборщить с чопорностью. Невидимые плети, соединившие их в тишине салона, зачахли. Энди Стаффорд резко выпрямился, открыл окно и вышвырнул лишь на четверть выкуренную сигарету.

— На вкус как сыромятная кожа, — объявил он, снова развалился на сиденье и надвинул на глаза фуражку.

— Мы что тут целый день проведем? — раздраженно спросила Фиби.

Энди выдержал эффектную паузу и, растягивая слова, теперь на манер «хорошего мальчика», проговорил: