Тайна Лабиринта

Как бы там ни было, к ночи их ждать не стоило. Эндрю вызвался помочь аритатам стеречь верблюжьи стада – на случай, если, пользуясь отсутствием лучших воинов, к нам явится второй отряд грабителей: по-видимому, такова была тактика самых хитрых кочевников, хотя в данный момент подобного никто не ожидал. Я переоделась ко сну на своей половине палатки, которую делила с Томом, хоть и опасалась, что сие, за отсутствием в палатке других женщин, сочтут непристойным. Без злословия, надо заметить, не обходилась еще ни одна из наших экспедиций – даже в тех случаях, когда мы не делили меж собой одной и той же палатки. Однако пока официальным хозяином палатки числился Эндрю, он имел полное право дать приют в ней любому гостю, какому пожелает, даже в присутствии младшей сестры.

– Спасибо вам за то, что одолжили ему винтовки, – сказала я Тому из-за разделявшей нас занавеси.

– Не за что, – ответил Том, и, помолчав, добавил: – Я отдал бы левую руку за то, чтоб отправиться с ними. Эти набеги чинят аритатам бесконечные хлопоты, а причина, сдается мне, в нас.

Конечно, вражда между этими племенами тянулась с давних пор… но, насколько я могла судить, далеко не всегда проявлялась столь энергично.

– Боюсь, вы можете оказаться правы.

– К тому же я совершенно не представляю, что с этим делать, – добавил Том. – Вопрос-то не только в научном любопытстве: тут государство замешано, да не одно. Доставлять нам драконов и их яйца аритатам велел сам калиф.

Я согласно кивнула, хоть Том и не мог видеть этого сквозь толстый козий войлок занавеси.

– Тем больше причин поскорее достичь той точки, когда нам больше не понадобятся поставки из пустыни.

С этим я замолчала, погрузившись в раздумья, от коих меня вскоре отвлек Том, заметивший:

– Что-то вы притихли. О чем думаете?

Я грустно улыбнулась.

– Я думаю, нам следовало завести этот разговор до того, как я переоденусь ко сну, чтоб я могла пройти на ту сторону, не оскандалившись с головы до ног. А еще я не могу понять, какое дело бану сафр…

– До драконов? Сам уже об этом задумывался. Если помните, до того, как к власти пришли Мурасиды, они держали сторону прежней династии. Может, просто стремятся помешать калифу во всем, что бы он ни предпринял?

Как ни неприятно в сем признаваться, я от души надеялась, что Том прав. Это значило бы, что участие в сем предприятии Ширландии к конфликту относится лишь косвенно, и, таким образом, мы – только предлог, запалившая костер искра, но не хворост.

Все эти мысли вкупе с тревогой за Сухайла никак не давали уснуть. Обычно в поле я сплю как бревно, причем бревно весьма и весьма утомленное, но в эту ночь мне удавалось лишь ненадолго задремать, чтобы тут же проснуться от малейшего шума – от верблюжьего фырканья, от смеха вдали у костра и даже оттого, что за занавесью беспокойно ворочается Том. Я уж совсем было собралась окликнуть его и спросить, отчего ему не спится, но вдруг почувствовала на щеке легкое дуновение.

Проживи я в этой палатке подольше – сразу же заподозрила бы неладное. Но в тот момент я попросту решила, что это Эндрю, сменившийся с поста, откинул полог, чтобы войти внутрь. Однако в следующий же миг мой медлительный мозг указал на тот факт, что сквозняком тянет совсем с другой стороны.

Я повернулась к задней стенке – как раз вовремя, чтобы увидеть чью-то ладонь, а в ней – лоскут мокрой ткани.

Немедля откликнувшись на мое движение, ладонь зажала мне нос и рот и не позволила издать ни звука. Надо мной склонился некто, почти неразличимый в темноте. Пытаясь освободиться, я вцепилась в его предплечье и взбрыкнула ногами в надежде опрокинуть что-нибудь и поднять шум. Но поблизости не оказалось ничего подходящего, а самые отчаянные мои усилия не оставили на коже врага и следа. Будь проклята полевая работа, лишившая меня длинных ногтей и оставившая безоружной!

Но вовсе не эти неудачи заставили меня прекратить борьбу. Сознание, отделившись от тела, взмахнуло драконьими крыльями, взмыло в ночное небо… и больше я не видела, не слышала, не чувствовала ничего.

* * *

Очнулась я на спине верблюда, галопом мчавшегося во тьму.

В первой моей реакции на это не было ровным счетом ничего героического. Меня вырвало. Интенсивный приступ тошноты буквально вывернул меня наизнанку, а тряска вкупе с ночной темнотой, мешавшей устремить взгляд в одну точку, положения отнюдь не облегчала.

Сидевший впереди раздраженно буркнул что-то вполголоса. Конечно, я инстинктивно отвернулась в сторону, но это его не спасло. Однако, мало-помалу придя в себя, я не почувствовала за собой ни малейшей вины. Сомнений быть не могло: он (а если не он, то кто-то из его товарищей) одурманил меня до бесчувствия, после чего похитил.

Я попыталась закричать, но горло словно онемело. Однако даже мой жалкий писк заставил похитителя выхватить из-за пояса кривой нож и поднять его так, чтобы клинок блеснул в скудном свете звезд. Смысл сего жеста был предельно ясен, и я послушно умолкла.