Тайна лабиринта

Ее задача была бы гораздо легче, если бы она точно знала, что минойцы пользовались алфавитом. Слоговое письмо дешифровать гораздо труднее, потому что почти каждый знак передает более одного звука. Частота употребления в слоговой и алфавитной системах различна, и один и тот же язык с точки зрения статистики будет вести себя по-разному в зависимости от системы записи. Двусложное слово, записанное с помощью слоговой системы, может состоять только из двух знаков. Записанное с помощью алфавитной системы, как заметила Барбер, одно и то же слово “может быть представлено количеством знаков от двух до дюжины”. Вспомните, например, об огромной разнице в длине английских двусложных слов Io (“Ио”) и strengthened (“прочный”).

Кобер, к своему ужасу, понимала, что таблицы частотности слоговых систем не опубликованы. И здесь ей пригодилась домашняя картотека, помогающая организовать массу знаков линейного письма Б. Для каждого слова с табличек (200 опубликованных надписей дали около 700 слов) она нарезала карточки и на каждой карточке указала все, что смогла узнать о знаке. Кобер не просто каталогизировала частоту каждого знака: она фиксировала частоту каждого знака во всех позициях (начальный, второй, средний, предпоследний, последний); знаки, которые появляются до или после каждого знака; сочетаемость одних знаков с другими; повторяемость двух– и трехсоставных кластеров, и многое другое.

В 1947 году в письме коллеге Кобер рассчитала время, которое ей потребовалось, чтобы определить статистику частотности употребления одних знаков в сочетании с другими: “Можно узнать, сколько времени потребуется, чтобы сравнить 78 знаков с другими 78 знаками, при условии, что сравнение одного знака (если все идет хорошо) занимает 15 минут. Посмотрим: 78 знаков и 77 знаков на 15 минут – около 1500 часов. Это при помощи логарифмической линейки, чтобы ускорить арифметические процедуры”.

После расчетов Кобер купила пробойник и сделала отверстия в строго определенных местах карточек. Каждое отверстие означало какой-нибудь знак линейного письма Б. Отверстие в одном месте обозначало знак , другое – , третье – , и т.д. Расположение отверстий оставалось идентичным на всех карточках, и, наложив одну карточку на другую, можно было увидеть, где отверстия совпадают. Это позволяло моментально узнать, между какими знаками и словами имелась связь. “Заполнение карточек занимает много времени, картотека имеет значительный объем, – писала она в 1947 году, – но однажды они закончатся, и все материалы окажутся организованы так… что любой вопрос можно будет прояснить за несколько минут”.

При всей строгости и точности картотека “демонстрировала и мягкость” своей создательницы. Томас Палэма и его коллега Сьюзан Тромбли заметили, например: Кобер, “вырезая из открытки разделитель для карточек, приняла дополнительные меры, чтобы не пострадал олененок среди цветов”.

При этом на ее плечах лежал тяжелый груз работы в Бруклинском колледже. “Я… преподаю в свободное время”, – в 1942 году писала она коллеге. Едва ли это была шутка. Колледж входил в состав Нью-Йоркского университета, и для профессорско-преподавательского состава акцент был сделан скорее на преподавании, чем на исследованиях. “Бруклинский колледж для меня никогда не делал ничего в научном плане”, – пожаловалась Кобер несколько лет спустя. Она делила кабинет с четырьмя коллегами (одно это делало невозможной работу по дешифровке в кампусе). Кроме занятий, Кобер активно участвовала в делах университета.

В 1943 году ее попросили помочь слепой студентке с изучением Горация. Кобер самостоятельно освоила систему Брайля и с 1944 года переводила на нее учебники, библиотечные материалы и экзаменационные задания для всех слепых учащихся. Перевод на систему Брайля материалов одного экзамена занимал у нее не менее 15 часов.

В письме заведующему кафедрой в мае 1946 года Кобер составляет следующее расписание на ближайшие недели: