Тайна леди Одли

– Продолжай расчесывать мои волосы, Феба, – говорила леди Одли всякий раз, когда девушка почти заканчивала ее прическу. – Мне доставляет такое удовольствие болтать с тобой.

Наконец она отпустила свою горничную, но тут же позвала ее обратно.

– Феба Маркс, – велела она, – я хочу, чтобы ты оказала мне услугу.

– Да, госпожа.

– Я хочу, чтобы ты завтра утром первым же поездом поехала в Лондон и выполнила для меня небольшое поручение. Позже ты можешь взять выходной; я знаю, что у тебя есть друзья в городе, и я дам тебе пять фунтов, если ты сделаешь, что мне нужно и не будешь это ни с кем обсуждать.

– Да, госпожа.

– Пойди проверь, плотно ли закрыта дверь и сядь на эту скамеечку у моих ног.

Девушка все выполнила. Размышляя несколько мгновений, леди Одли погладила ее блеклые волосы своей белой, полной ручкой.

– А теперь послушай, Феба. То, что тебе нужно сделать, очень просто.

Леди Одли потребовалось всего пять минут, чтобы рассказать, в чем дело, и затем она удалилась в свою спальню и уютно свернулась калачиком под пуховым стеганым одеялом. Это хрупкое создание всегда мерзло, и любило закутываться в мягкие меха и атлас.

– Поцелуй меня, Феба, – попросила она, когда девушка поправила занавески. – Я слышу шаги сэра Майкла, ты встретишь его, когда будешь выходить из комнаты и можешь сказать ему, что завтра утром едешь забрать мое новое платье от мадам Фредерик.

На следующее утро леди Одли спустилась к завтраку поздно – в десять часов. Пока она пила маленькими глотками свой кофе, слуга принес запечатанный пакет и книгу, в которой нужно было расписаться.

– Телеграфное послание! – удивилась она (более удобное слово «телеграмма» еще не было в ходу). – Что могло случиться?

Она взглянула на мужа широко раскрытыми испуганными глазами и не решалась взломать печать. Конверт был адресован мисс Люси Грэхем, его переслали из деревни, от мистера Доусона.

– Прочти его, дорогая, – предложил сэр Майкл, – не бойся; вряд ли там что-нибудь серьезное.

Послание было от некоей миссис Винсент, содержательницы школы, которая давала ей рекомендацию при поступлении на работу к мистеру Доусону. Она была серьезно больна и умоляла свою старую ученицу навестить ее.

– Бедняжка! Она всегда хотела завещать мне свои деньги, – заметила Люси, печально улыбнувшись. – Она не знает о переменах в моей жизни. Дорогой сэр Майкл, я должна поехать к ней.

– Ну конечно же, любимая. Если она была добра к моей бедной девочке в дни невзгод, об этом нельзя забывать. Надевай свою шляпку, Люси, мы как раз успеем на экспресс.

– Вы поедете со мной?

– Несомненно, дорогая. Неужели вы думаете, я отпущу вас одну?

– Я была уверена, что вы поедете со мной, – промолвила она задумчиво.

– Ваша подруга прислала адрес?

– Нет, но она всегда жила в Бромптоне, на Кресчент-Вилла, и наверняка все еще там.

Леди Одли едва успела надеть шляпку и шаль, когда услышала, что экипаж уже подан и сэр Майкл зовет ее.

Апартаменты Люси, как я уже говорила, представляли собой ряд смежных комнат, в конце которых находилась большая восьмиугольная прихожая, увешанная картинами. Невзирая на то что времени было мало, леди Одли задержалась у дверей этой комнаты, закрыла замок на два оборота и положила ключ в карман. Пройти в комнаты миледи теперь было невозможно.

Глава 8. Перед бурей

Итак, обед в Одли-Корт был отложен, и мисс Алисии пришлось подождать, пока ее представят красивому молодому вдовцу Джорджу Толбойсу.

Говоря откровенно, желание юной леди познакомиться с Джорджем было отчасти притворным; но если бедная Алисия хотела зажечь искру ревности в груди своего кузена, то она недостаточно хорошо знала нрав Роберта Одли. Ленивый, красивый и равнодушный адвокат относился к жизни, как к абсурдной ошибке, и считал, что разумный человек не может воспринимать всерьез все происшествия этой глупой жизни.

Его хорошенькая смуглолицая кузина могла в него влюбиться по уши, могла твердить ему об этом в своей очаровательной женственной манере по сотне раз на день в течение всех 365 дней в году; но до тех пор, пока она не дождется того единственного 29 февраля и не скажет ему прямо: «Роберт, ты женишься на мне?» – он даже и не будет догадываться о ее чувствах.

С другой стороны, даже если бы он сам влюбился, то его чувство было бы сродни смутному, слабому ощущению; он мог бы прожить всю жизнь, испытывая лишь легкое недомогание – то ли любовь, то ли несварение желудка.

Итак, совершенно напрасно скакала моя бедная Алисия по дорожкам вокруг Одли все те три дня, что молодые люди провели в Эссексе; зря тратила время, надевая хорошенькую амазонку и шляпу с плюмажем в надежде случайно повстречать Роберта и его друга. Черные локоны (не пушистые завитки леди Одли, а тяжелые блестящие локоны, обрамляющие стройную смуглую шею), розовые капризные губки, прямой нос, смуглое лицо с ярким румянцем, который вспыхивал на нем при виде апатичного кузена, – все это напрасно бросалось к ногам скучного зануды Роберта Одли, и лучше бы ей было спокойно отдыхать в прохладной гостиной Корта, чем напрасно загонять лошадь под жарким сентябрьским солнцем.