Тайна Леонардо

– И еще, Ирина Константиновна, я вас попрошу... Понимаю, что это скорее всего бессмысленно, но все же постарайтесь навести справки в среде коллекционеров и вообще людей близких к искусству. Поверьте моему опыту, в начале поиска почти каждый шаг кажется бессмысленным, каждое направление – бесперспективным... Вы только представьте себе: огромная страна, и на ее просторах – лилипут с картиной под мышкой... Тут есть от чего прийти в уныние. Однако искать надо, и мы будем это делать. Даст бог, найдем... А вы все-таки поспрашивайте. Вряд ли на "Мадонну Литта" позарился кто-то из серьезных коллекционеров, но, может быть, похититель обращался к кому-то из них за советом, консультацией...

– Вряд ли, – сказала Ирина, – но я, как вы выразились, поспрашиваю. Хотя мне все-таки кажется, что это полная ерунда. Мансуров – вот кто меня интересует.

– Вот и узнайте, не обращался ли он к кому-то за консультацией по поводу рыночной стоимости работ Леонардо, – не растерялся Федор Филиппович.

– Для этого надо лишиться рассудка, – заметила Ирина.

– Для того чтобы украсть картину да Винчи, тоже надо быть не в себе, – негромко произнес Сиверов от окна, где он опять стоял, пуская дым в открытую форточку.

Ирине хотелось возразить, но возразить было нечего: это был один из тех редчайших случаев, когда их с Сиверовым мнения целиком и полностью совпадали.

Глава 12

Марат Хаджибекович крякнул и привычно провел согнутым указательным пальцем по седоватой щеточке усов – сначала по правому усу, а потом по левому. Его широкое смуглое лицо с маслянистыми щелочками глаз, что прятались в вечно припухших, окруженных сеткой веселых морщинок веках, в данный момент выражало легкое недоумение пополам с сочувствием. Сидевшая перед ним молодая женщина была на диво хороша, и помощь пластического хирурга ей совсем не требовалась. Узкие, частично скрытые очками со слегка затемненными стеклами глаза хирурга с профессиональным интересом скользнули по красивому, с правильными чертами, свежему лицу, прямым плечам, высокой, в меру полной груди и стройным ногам, имевшим, насколько мог видеть Марат Хаджибекович, почти идеальную форму, ради которой миллионы женщин изнуряют себя непомерными физическими нагрузками и тратят бешеные деньги на тренеров, массажистов и шарлатанов, именующих себя специалистами по диетам. Этой даме природа и родители совершенно бесплатно дали все, о чем другим остается только мечтать, а вот поди ж ты – она, видите ли, недовольна!

Такие дамочки, одолеваемые скукой, не знающие, куда еще им девать шальные, доставшиеся без труда деньги, появлялись в кабинете пластического хирурга Марата Хаджибековича Мансурова довольно часто, и он обычно старался как-нибудь повежливее их спровадить. Конечно, платили они не скупясь – опять же потому, что не знали цены деньгам, – но иметь с ними дело часто оказывалось себе дороже. Жена Марата Хаджибековича, двадцать лет отработавшая с ним бок о бок в операционной, а в прошлом году уступившая наконец его уговорам и ушедшая на покой, называла таких дамочек "бабоньками" – не всегда, а лишь тогда, когда пребывала в спокойном, слегка юмористическом расположении духа. Но в тех нередких, увы, случаях, когда "бабонькам" удавалось ее разозлить, мадам Мансурова прямо и открыто именовала их стервами – случалось, что и в лицо. "Этим стервам не угодишь, – говорила она, с грохотом швыряя в таз окровавленные инструменты. – Если в могли, они бы и Господу Богу предъявили претензии, тем более что он совершает ошибки намного чаще, чем ты".

Поэтому "бабонек" Марат Хаджибекович оперировал лишь тогда, когда не мог отвертеться. Ну, и еще в случае сильной нужды в деньгах, когда возникала вдруг необходимость серьезных расходов. Честно говоря, такая нужда существовала и сейчас, однако, выслушав потенциальную пациентку, Марат Хаджибекович про себя твердо решил, что оперировать ее не станет ни за что, ни за какие деньги.

– Не понимаю, уважаемая... – он заглянул в заполненную медсестрой карточку, хотя отлично помнил имя посетительницы, – уважаемая Ирина Константиновна, зачем вам это нужно. Вы выглядите просто превосходно, клянусь! Уверяю, будь я лет на десять моложе...

– Извините, доктор, – жеманно поджимая губы, на которых казался излишним даже тот минимум помады, что там был, металлическим голосом перебила посетительница, – но на заигрывания врачей с пациентами я смотрю, мягко говоря, отрицательно. Не заставляйте меня жалеть, что мы не в Соединенных Штатах, где такие ситуации разрешает суд – разрешает, как правило, не в пользу мужчины.

– Я хотел сказать, что, будучи лет на десять моложе, непременно бы в вас влюбился, – мягко закончил Мансуров, подумав при этом, что пациентка не только богатая стерва, но и дура набитая – набитая, увы, деньгами, что делало любую ее угрозу более чем реальной. – Платонически влюбился, понимаете? Надеюсь, вы не расцениваете платоническую любовь как сексуальное домогательство?

– А разве так бывает? – округлив глаза, удивилась пациентка. – Я имею в виду, платонически? Какой в этом смысл?