Тайна «Libri di Luca»

Когда Ремер прочел последнюю фразу, все присутствующие хором ее повторили. Оратор взглянул на свою аудиторию, коротко кивнул и покинул кафедру. Катерина видела, как он перекинулся парой слов с Йоном, после чего тот взошел на освободившийся помост. Обступавшие Катерину люди беспокойно задвигались. Неизвестно было, что именно им рассказывали о Йоне заранее, однако все, казалось, чего-то ждали и слегка нервничали.

Воспользовавшись возможностью, Катерина сделала несколько шагов назад. Если Йон сказал о ней Ремеру, ей следовало вести себя осторожнее. Однако Ремер спокойно стоял возле кафедры; при этом ничто не указывало на то, что он чем-либо встревожен или особо насторожен.

Из глубины зала ближе к кафедре выдвинулась группа примерно из десяти человек. Каждый держал в руках черную книгу. Они раскрыли книги, после чего с ожиданием подняли глаза на Йона. Катерина увидела, что остальные присутствующие, у кого также были подобные книги, сделали то же самое.

Йон откашлялся и начал читать.

Стоило Йону приступить к чтению, и он сразу же ощутил приятную дрожь, как будто тело его погрузилось в горячую воду. Он чувствовал, что его окружают силы, дружно поддерживающие и улавливающие его вещание, помогающие ему и послушно несущие в том направлении, которое было им выбрано. Казалось, что пропитывающая книгу энергия соединяется с мощной заряженностью читального зала и все эти силы находят безусловную поддержку в присутствующих в библиотеке улавливающих. Помощь, оказываемую ему Патриком Веделем, Йон ощущал почти физически — как тяжелую, уверенную руку, лежащую у себя на плече. Рука эта сжимала плечо чуть более настойчиво, чем во время их совместных упражнений, однако Йон отнес это на счет сопутствующего процедуре волнения.

Поначалу Йон читал медленно, в ровном темпе, чтобы дать возможность всем чтецам уловить ритм; когда к его чтению присоединились обступившие кафедру вещающие, он ощутил всплеск энергии. Предварительно вместе с Ремером и Поулем Хольтом они подробно разбирали, каким образом должен протекать сеанс, какие фазы следует пройти, чтобы добиться максимального эффекта. Важно было не оказывать излишнего давления в самом начале, дать время всем попасть в ритм читаемого текста и сфокусировать на нем свои мысли. Однако сказать это было гораздо легче, чем сделать. Присутствие среди собравшихся Чтецов человека в мантии и капюшоне, надвинутом на глаза, в котором, как казалось Йону, он узнал Катерину, мешало ему сосредоточиться. Действительно ли то была она или просто-напросто разыгралась его фантазия? Как бы там ни было, он пребывал в таком смятении, что даже не решился ничего сказать Ремеру, когда они менялись местами.

Взойдя на кафедру, Йон обнаружил, что больше не видит Катерину. То место, где она стояла, опустело. Йон все не мог понять, успокоило его это или взволновало еще сильнее.

Во фрагменте, который зачитывал Йон, описывалась сцена, происходившая на кладбище. Текст был на самом деле великолепно проработан, что значительно облегчало вещание; Йон мог придавать ситуации ту или иную окраску в зависимости от своего желания. Благодаря прежним опытам прочтения этого фрагмента он прекрасно знал описываемую обстановку и представлял себе, какого эффекта хочет достичь. Рисовавшаяся картина представляла собой ясный солнечный день. Главный герой пришел навестить могилу жены и дочери, которые погибли в автомобильной катастрофе.

Йон сконцентрировал свое внимание на чтении, и постепенно читальный зал Новой Александрийской библиотеки стал приобретать черты тихого кладбища. Колонны превратились в старые буки у кладбищенской ограды, а члены Ордена — в окружающие Йона многочисленные надгробные памятники. Подул легкий ветерок, принесший запахи весны. Лучи солнца падали на могильные памятники и ветви деревьев, которые отбрасывали четкие изогнутые тени. Йон отметил, что достиг того момента, когда течение времени почти совсем остановилось, что давало ему возможность влиять на картину по своему усмотрению, выделять отдельные ее детали и придавать ей именно тот вид, какой он захочет.

Герой повествования положил на могилу погибших родных принесенный с собой букет и опустился на колени у надгробной плиты. Влажная трава промочила его брюки, однако он, казалось, этого не замечал. Ветер немного усилился, ветви деревьев закачались, и пышные кроны зашумели зеленой листвой.

Вдовец протянул руку и положил ее на плиту.

Внезапно эта картина сменилась другой, и Йон приложил максимум усилий, чтобы подчеркнуть молниеносность и резкость перемены. Главный герой с женой и дочерью теперь сидели в машине: они ночью возвращались домой. Супруги ссорились, ребенок плакал. Вдруг прямо в лобовое стекло ударил слепящий свет огромных фар. Раздался скрежет сминающегося металла, звон бьющегося стекла, но эти звуки не могли заглушить крики, несущиеся с заднего сиденья. Вспышки света и обрывки картин замелькали, сменяя друг друга, автомобиль несколько раз перевернулся, люди и вещи в салоне превратились в единую массу.

И снова возникло кладбище.