Тайна личности Борна

Борн увидел ее на углу, в свете уличных фонарей она шагала к маленькой гостинице, где жила. Моник Бриелль, доверенное лицо номер один Жаклин Лавье, была более крепкой и сильной разновидностью Жанин Дольбер; Борн вспомнил, что видел ее в магазине. В ней чувствовалась уверенность, она шла походкой женщины, знающей себе цену, привыкшей полагаться на свой профессионализм. Очень невозмутимая. Джейсон понял, почему она была доверенной номер один. Их встреча будет короткой, эффект сокрушительным, угроза — отчетливой. Пора запускать вторую волну паники. Он стоял и смотрел, как она переходит мостовую, цокая каблуками. Улицу не запруживали люди, но и пустынной она не была, оставалось еще несколько человек.

Придется отрезать ее от прохожих, затем увести туда, где их нельзя будет подслушать, потому что ни один посланец не решился бы сообщить такие сведения при свидетелях. Он поравнялся с ней почти у входа, замедлил шаг, приноравливаясь к ней, и пошел рядом.

— Немедленно свяжитесь с Лавье, — произнес он по-французски, глядя прямо перед собой.

— Простите? Что вы сказали? Кто вы, мсье?

— Не останавливайтесь! Идите вперед. Мимо входа.

— Вам известно, где я живу?

— Нам мало что неизвестно.

— А если я войду? Есть же швейцар…

— Но есть и Лавье, — перебил Борн. — Вы потеряете работу и другую на Сент-Оноре не найдете. И, боюсь, это будет самой незначительной из ваших неприятностей.

— Кто вы?

— Я вам не враг. — Джейсон взглянул на нее. — Не делайте меня врагом.

— Вы! Американец! Жанин… Клод Ореаль!

— Карлос, — закончил Борн.

— Карлос? Что за безумие? Весь день один Карлос! И номера! У каждого есть номер, о котором никто не знает! Ловушки, вооруженные люди! Бред!

— Этот бред может осуществиться. Не останавливайтесь. Пожалуйста. Ради вашего же блага.

Она послушалась, ее походка стала менее уверенной, тело словно одеревенело — марионетка в неловких руках.

— Жаклин говорила с нами, — напряженно произнесла она. — Сказала, что это бред, что вы хотите погубить «Классики». Что какой-нибудь дом моды заплатил вам, чтобы вы нас уничтожили.

— А вы ожидали от нее чего-нибудь другого?

— Вы — наемный провокатор. Она сказала нам правду.

— А не велела ли она вам также держать язык за зубами? Ни словом об этом никому не проговориться?

— Разумеется.

— А пуще того, — продолжал Джейсон, словно не слыша ее, — ни в коем случае не сообщать в полицию, что в подобных обстоятельствах было бы самым уместным шагом. В некотором смысле — единственно возможным.

— Да, естественно…

— Нет, неестественно, — возразил Борн. — Послушайте, я просто связной, вероятно, не многим выше вас в иерархии. Я здесь не для того, чтобы убеждать вас, но чтобы передать сообщение. Мы проверили Дольбер, ей выдали ложную информацию.

— Жанин? — К замешательству Моник Бриелль прибавилось смущение. — Жанин несла какую-то несусветную чушь! Такую же несусветную чушь в истерике вопил Клод Ореаль. Но то, что говорила она, противоречило тому, что говорил он.

— Мы знаем, это было сделано намеренно. Она говорила с «Азюр».

— С «Домом Азюр»?

— Проверьте ее завтра. Устройте ей очную ставку.

— Очную ставку?

— Послушайтесь меня. Может, это связано.

— С чем?

— С ловушкой. «Азюр», возможно, сотрудничает с Интерполом.

— Интерпол? Ловушки? Опять тот же бред! Бог знает, что вы несете!

— И Лавье знает. Немедленно с ней свяжитесь. — Они дошли до угла, Джейсон тронул ее за локоть. — Здесь я вас оставлю. Возвращайтесь домой и позвоните Жаклин. Скажите, что все гораздо серьезней, чем мы думали. Все разваливается. Хуже того, кто-то перевербовался. Не Дольбер, не продавцы, некто поважнее. Некто, который знает все.

— Перевербовался? Что это значит?

— В «Классиках» есть предатель. Скажите ей, пусть будет осторожна. Со всеми. Иначе всем нам придет конец. — Борн отпустил ее руку и ступил на мостовую. Заметив подъезд на противоположной стороне, он быстро вошел.

Осторожно выглянув из-за стены, он увидел, как Моник Бриелль бежит к гостинице. Вторая волна паники покатилась. Пора было звонить Мари.

— Я волнуюсь, Джейсон. Это разрывает ему сердце. Он чуть не разрыдался по телефону. Что творится у него на душе, когда он смотрит на нее? Что он должен чувствовать, о чем думать?

— Он выдержит, — ответил Борн, глядя на поток машин на Елисейских полях из телефонной будки, искренне желая, чтобы это в самом деле было так. — Если нет, я его убил. Мне только этого недоставало, но все именно так. Я должен был заткнуть свою гнусную пасть и разобраться с ней сам.

— Ты бы не сумел. Ты видел д’Анжу на лестнице, ты бы не смог войти в дом.

— Я бы смог что-нибудь придумать. Как мы установили, я изобретателен — более, чем мне хотелось бы думать.

— Но ты и так делаешь все, что можно! Ты организовал панику, заставив тех, кто исполняет приказы Карлоса, выдать себя. Кто-то должен прекратить панику, но даже ты сказал, что Жаклин Лавье не обладает такими полномочиями. Джейсон, появится кто-то, и ты поймешь. Ты поймаешь его! Обязательно!