Тайна личности Борна

— Какой тут может быть спор? Деньги или его, или не его, вряд ли может быть какая-то середина.

— Теперь моя очередь, — сказал Борн. — Вы ответили вопросом на вопрос, а я от ответов не уклонялся. Итак, вернемся назад. Зачем он вам нужен? Почему частный телефон в одном из лучших магазинов на Сент-Оноре обслуживает какую-то карту из Цюриха?

— Это было сделано по заказу, мсье.

— Для кого?

— Вы в своем уме?

— Хорошо, пока оставлю это в стороне. Мы полагаем, что это нам и так известно.

— Невозможно!

— Может, да, а может, и нет. Стало быть, это был заказ… на убийство человека?

— Мне нечего вам сказать.

— А между тем минуту назад, когда я упомянул про машину, вы пытались сбежать. Это о чем-то говорит.

— Совершенно естественная реакция. — Жаклин Лавье дотронулась до ножки своего бокала. — Я устроила аренду машины. Я готова вам это сказать, потому что нет доказательств того, что я это сделала. Кроме этого, мне ничего не известно о случившемся. — Она вдруг схватила бокал, и на ее лице, похожем на маску, отразились едва сдерживаемые ярость и страх. — Что вы за люди?

— Я вам уже сказал. Компания, которая хочет вернуть свои деньги.

— Вы вмешиваетесь не в свое дело! Убирайтесь из Парижа! Не ввязывайтесь!

— С какой стати? Мы пострадавшая сторона и хотим выправить баланс. Мы имеем на это право.

— Никакого права вы не имеете! — фыркнула мадам Лавье. — Ошибка была ваша, и вы за нее заплатите!

— Ошибка? — Нужно быть очень осторожным. Вот оно, прямо под этой твердой оболочкой — сквозь лед проглядывали глаза правды. — Бросьте вы это. Кража — не ошибка, допущенная пострадавшим.

— Ошибка была в вашем выборе, мсье. Вы выбрали не того человека.

— Он украл миллионы в Цюрихе. Но это вы знаете. Он украл миллионы, и если вы думаете, что отберете их у него, — а это все равно что отобрать их у нас, — то вы очень сильно ошибаетесь.

— Деньги нам не нужны!

— Приятно узнать. Кто это «мы»?

— Кажется, вы сказали, что знаете.

— Я сказал, что у меня есть соображения на сей счет. Этого достаточно, чтобы засветить некоего Кёнига из Цюриха, д’Амакура здесь, в Париже. Если мы решим это сделать, то могут возникнуть большие затруднения, не правда ли?

— Деньги? Затруднения? О чем разговор? Все вы законченные идиоты, все! Я повторяю. Убирайтесь из Парижа! Не ввязывайтесь. Это уже не ваша забота.

— А мы не думаем, что ваша. Откровенно говоря, мы не считаем, что вы компетентны.

— Компетентны? — повторила Лавье, словно не веря своим ушам.

— Именно.

— Да имеете ли вы понятие о том, что говорите? О ком вы говорите?

— Это не важно. Если вы не отступитесь, то я порекомендую начать игру в открытую. Мы фальсифицируем улики, которыми, конечно, располагаем. Расскажем все про Цюрих, про банк Валуа. Обратимся в Сюрте, в Интерпол… ко всем и каждому, чтобы организовать на него охоту — большую охоту.

— Вы сумасшедший. И болван.

— Как бы не так. У нас есть друзья в очень важных инстанциях. Для начала мы раздобудем информацию. Мы будем ждать его в нужном месте и в нужное время. Мы его возьмем.

— Вы его не возьмете. Он опять исчезнет. Можете вы это понять? Он в Париже, и его ищет целый отряд людей, которых он не может знать. Ему удалось ускользнуть один раз, два раза, но на третий не выйдет! Теперь он в ловушке. Мы его туда заманили!

— Мы не хотим, чтобы вы заманивали его в ловушку. Это не в наших интересах. — Момент почти наступил, подумал Борн. Почти, но не совсем: надо, чтобы ее страх сравнялся с ее гневом. Чтобы она взорвалась и выдала правду. — Вот наш ультиматум, и вы будете отвечать за его передачу, в противном случае вас постигнет та же участь, что Кёнига и д’Амакура. Отмените этой же ночью вашу охоту. Если вы этого не сделаете, утром вступим в игру мы — поднимем шум. «Классики» станут самым популярным магазином на Сент-Оноре, но я не думаю, что такая популярность пойдет ему на пользу.

Напудренное лицо исказилось от возмущения:

— Вы не посмеете! Как вы смеете это говорить? Кто вы такие?

Чуть помолчав, он нанес удар:

— Группа лиц, которым не по душе ваш Карлос.

Мадам Лавье застыла, глаза ее расширились, растянув жесткую кожу на лице. Она прошептала:

— Вы знаете. И вы думаете, что сможете ему противостоять, что вы ему ровня?

— В каком-то смысле — да.

— Вы с ума сошли. Не вам ставить ультиматумы Карлосу.

— Я только что это сделал.

— Тогда вы труп. Если скажете кому-нибудь хоть слово, то и суток не проживете. У него повсюду свои люди. Они прикончат вас на улице.

— Они могли бы это сделать, если бы знали, кого им надо прикончить. Вы забываете: никто не знает. Зато они знают вас. И Кёниг знает, и д’Амакур. Как только мы вас засветим, они вас устранят. Карлос вас больше не потерпит. А меня никто не знает.

— Вы забываете, мсье. Я знаю.

— Это меня беспокоит меньше всего. Найдите меня… после того, что произойдет, и прежде, чем решится ваша собственная участь. У вас будет не много времени.

— Это безумие. Вы появились ниоткуда и ведете себя как безумец. Вы не должны этого делать!

— Вы предлагаете компромисс?

— Это допустимо. Вполне возможно.

— Вы вправе обсудить это?