Тайна Лоринг-Чейза

- Что за нож?

- Вот этот. - И Бен Баукер показал короткий прочный нож с широким лезвием, которым пользуются мясники при разделке туш.

- А ты не находил еще один нож? В лесу.

- Нет. А какой он из себя?

- Неважно, продолжай!

- Ну, пошел я в глубь комнаты, к двери. Никаких колебаний, голова холодная. Снял шляпу, чтобы заткнуть ему рот, если он случайно закричит... Только я хотел выйти в коридор, как услышал смех. О, я хорошо знал этот смех, приятель, тихий такой, вроде бы добродушный, а на самом деле издевательский смех. Стиснул я нож покрепче, и вдруг этот смех резко оборвался, а вместо него - мокрый натужный кашель, а потом хрип. Не хотел бы я услышать его снова! Я прямо окаменел, душа в пятки ушла - это у меня-то, который пришел, чтобы прикончить своего врага! Я испугался, как мальчишка, стоял в ледяном поту и дрожал - потому что понял, что значит этот хрип!

- Так... А дальше?

- Я уронил шляпу.

- Ты слышал или видел что-нибудь еще?

- А как же, слышал скрип ступенек и словно женское платье прошуршало по стене...

- А может, мужской сюртук?

- Может, и сюртук, приятель, тут я не уверен, хотя мне тогда показалось, что это скорее похоже на женское платье.

- И это... все?

- Нет. Я подождал, пока все затихнет, и подкрался к той комнате... Дверь была открыта, и я увидел...

- Разве свечи горели?

- Ага, приятель, горели... А Лоринг сидел весь в крови, мертвый... Он пялился в потолок - и все еще скалился! Я-то сразу понял, что жизни в нем, как в бревне, но на всякий случай подошел чуток поближе... и тут услыхал шаги. Очень осторожные шаги. Кто-то спускался по лестнице...

- Походка - мужская?

- Вроде бы мужская. Ну, я поджал хвост и драпанул через окно. А про шляпу, ясное дело, начисто забыл. Черт бы ее побрал! Можешь мне верить, приятель, это святая правда!

Дэвид посидел, глядя на свою правую руку, то сжимая ее в кулак, то разжимая, наконец Баукер решился отвлечь его от этого занятия.

- Ты веришь мне, приятель? - с надеждой спросил он. - Я рассказал тебе всю правду, как на духу.

Дэвид сумрачно глянул в изможденное лицо бывшего каторжника, отвернулся и сказал, как будто простонал:

- Помоги мне Боже... Верю.

- Что с тобой, парень? Ты не болен?

- Нет.

- А я вот совсем раскис, нога почти не ходит. А эти... охотятся за мной, словно за диким зверем. Все из-за шляпы. Ловят за дело, которого я не делал, во всяком случае, не успел. Что за напасть, не повторилось бы как тогда!.. У тебя, разумеется, с собой ничего съестного, приятель? Я, понимаешь, целый день отлеживался в лесу, а человек должен есть. Может, завалялась какая-нибудь корка?

- Еды я могу принести, - сказал Дэвид. - Если ты подождешь, сделаю это с радостью.

- Нет, нет, приятель, сердечно благодарен, но риск слишком велик. Тебя могут заметить и выследить... Этот парень с Боу-стрит - хитрющий, как лисица, только, чтобы меня поймать, надо быть еще хитрее. Я ведь здешние места знаю как свои пять пальцев, а то и лучше!

- А как насчет денег? У меня осталось около тридцати шиллингов от тех двух гиней, которые ты мне одолжил...

- Оставь себе, приятель. Денег у меня много, хотя я отдал бы их все за плотный ужин с кружкой пива.

- Что я могу сделать для тебя, Бен Баукер?

- Да что там... - Бывший каторжник печально махнул рукой. - Просто пожелай мне удачи. Она меня не баловала. Ну, и кроме того... можешь по-дружески пожать мне руку... в знак того, что веришь мне и не сомневаешься в том, что я рассказал тебе истинную правду.

Дэвид не колеблясь протянул руку Бену Баукеру.

- Удачи тебе, Бен! - сказал он. - Милосердное провидение уберегло тебя от преступления ради какой-то хорошей цели. В конце концов, это и есть самая большая удача. И если ты когда-нибудь разыщешь свою Нэнси, то придешь к ней с чистыми руками, не запятнанными кровью твоего врага.

Бен Баукер вздохнул и покачал головой.

- Эх, малышка Нэн! Она потеряна для меня навсегда, бедное создание. Будь она жива - как знать, может, моя жизнь изменилась бы к лучшему. Только она умерла, приятель, иначе давно бы уже вернулась домой к матери-старухе. Та все глаза проглядела, ее дожидаясь, каждую ночь молится о возвращении дочери. Вон там, в Льюисе.

- В Льюисе? - переспросил Дэвид. - Ее мать живет в Льюисе?

- Ну да. Она содержит маленькую лавчонку на главной улице.

- Постой-постой! Маленькую мелочную лавку... сразу как минуешь мост? Миссис Мартин?

- Точно, приятель. А ты откуда знаешь, что ее так зовут?

- Об этом мне сказала одна женщина на Лондонском мосту. И было это меньше двух месяцев назад. Одинокая женщина с добрым лицом, на котором горе оставило свой след...

Баукер грохнулся на колени и схватил Дэвида за руку.

- Дружище, - сказал он хрипло, - благослови тебя Бог! Так, значит, моя маленькая Нэнси... моя Нэн... жива? О, неужели это правда?

- Святая правда, Бен!

Бывший каторжник опустил голову и сцепил руки, словно в молитве.

- Тогда я верю, - сказал он, - верю, что Бог есть!.. И да хранит Он тебя от всяких бед! А я... я сейчас же иду в Лондон разыскивать мою Нэн. Ты прав: слава Богу, что мои руки чисты. Я найду ее, хотя бы на это ушла вся оставшаяся жизнь!