Тайна Лоринг-Чейза

На голос певчего дрозда откликнулся черный дрозд; их сладкозвучное соперничество наполнило тенистую рощу виртуозными переливами и трелями, но разве мог Дэвид внимать им? Минуты текли, и росло его нетерпение. Он уже начал тревожиться, чуть ли не впал в отчаяние. Достав спрятанный на груди, под украшенной жабо сорочкой, сложенный листок бумаги, Дэвид развернул его и бегло пробежал глазами. Он наизусть помнил в нем каждое слово. Да, вот эта строка: «В семь часов». И здесь же: «…любимый… дорогой…» Что могло случиться? Может быть, она захворала?.. Господи, Боже, а вдруг какое-нибудь несчастье?

Дэвид вскочил и в тревоге забегал взад-вперед. В это мгновение начали тихо и печально вызванивать далекие часы Лорингской церкви. Семь мелодичных ударов. И тут же лязгнуло железо о камень, застучали копыта, звук которых приглушала росистая трава, и вот уже из-за поворота вылетела всадница! Ее лошадь в мыле, что свидетельствует о быстрой езде. Она скачет к нему, ее стройная фигура грациозно покачивается в такт каждому движению скакуна, и глаза ее сияют в тени изящной шляпки.

– Дэвид!

Он был уже рядом, его руки протянулись к ней, помогая спрыгнуть на землю, и Антиклея со счастливым вздохом упала в его объятия. Сердце Дэвида готово было выпрыгнуть из груди. Наконец-то она у него в руках, больше он ее не выпустит. Правда, объятия пришлось чуть-чуть ослабить, иначе было бы неудобно целоваться.

– Два месяца, Дэвид! – прошептала она. – Это было невыносимо!

– Но сегодня, – прошептал он в ответ, – о, моя Антиклея… сегодня…

– Сегодня, – вздохнула она. – А у тебя волосы короче, чем были.

– А ты, – ответил он, – даже еще прекраснее, чем снилась мне. Ты – самая красивая.

– Ты так считаешь, Дэвид, это правда? – Ее руки обняли его крепче. – А я не спала всю ночь… не могла… И утром одевалась при оплывшей свече, не дождалась рассвета.

Они подошли к почтенному мостику и прислонились к перилам. Им стольким нужно было поделиться, что они не говорили ничего, только глядели друг другу в глаза – в них светились обожание и счастье.

– А это наш милый старый мостик! – сказала наконец Антиклея. – Мне пришлось бежать тайком, чтобы встретиться с тобой, Дэвид, в этот самый счастливый из дней! Сегодня мы оставляем старую жизнь позади… навсегда. Но мы будем часто приходить сюда, правда?

– Конечно! А старая жизнь – Бог с ней, ибо… О, Антиклея, в этой старой жизни… я подозревал тебя…

– И поделом. У тебя было достаточно оснований, Дэвид, и я вела себя, как идиотка. И потом… я ведь сначала тоже в тебе сомневалась… Но когда узнала правду… когда поняла, что ты невиновен… тогда, о мой дорогой, я испытала такое счастье, такой удивительный восторг, что все остальное больше не имело значения. Да, даже твои подозрения, потому что ты любил меня вопреки всему, милый! И еще, я не осмеливалась все рассказать тебе, потому что очень боялась за Белинду.

– И правильно, – одобрил Дэвид. – Джаспер Шриг назвал ее ангелом. Наверное, он был прав.

– Я знаю, что он прав, Дэвид!

– Ну, а сегодня, моя Антиклея, начинается новая жизнь, и я молю Бога, чтобы она стала счастливее, достойнее и радостнее, чем прежняя… Господи, сделай меня достойным!

– И меня тоже.

– Да, но, видишь ли, Антиклея, в конечном счете тебе таки придется взять фамилию Лоринг…

– Какие пустяки, раз я стану женой Дэвида Лоринга, – сказала она нежнейшим голоском. – И, Дэвид, я приложу все старания, чтобы стать тебе хорошей женой, несмотря на рыжие волосы!

Лошадь мирно пощипывала сочную траву возле тропинки, черный дрозд, забыв на время осеннюю печаль, разразился заливистой трелью, солнце послало любознательный луч сквозь шелестящую листву, ибо наверняка до сих пор никто из влюбленных не вздыхал и не целовался у этого шаткого мостика с таким пылом.

Серебряный звон с далекой колокольни возвестил о том, что наступил девятый час утра. Антиклея оторвалась от губ Дэвида.

– Любимый, я должна идти. Но мы расстанемся всего на шесть часов!

– Господи, целых шесть часов! – простонал он.

– Всего шесть! – поправила она. – Только шесть, Дэвид, и я стану твоей до конца жизни и даже после, мой дорогой, – навсегда.