Тайна лотоса

— Я не могу уснуть. Неужто ты не понимаешь!

— Тогда я приведу к тебе кого-нибудь.

— Я не хочу женщину. Я хочу спать. Но Боги лишают меня сна…

— Ты сам лишаешь себя сна чрезмерными возлияниями и чрезмерными мыслями. Я приведу к тебе женщину, и ты уснёшь.

— Нет, лучше отведи меня на террасу. Ночные воды Реки дарят спокойствие и прохладу. Там я сумею уснуть.

И братья молча пошли плечом к плечу по длинному коридору, через тронный зал на террасу, затенённую пальмами от лунного света, и легли прямо на пол, будто вновь были мальчишками.

— Надо будет как-нибудь взять сюда Райю. Ему понравится, — сказал фараон, лёжа с открытыми глазами. — Я хочу послать в Фивы богатые дары. И обязательно скажу Тирии про Нен-Нуфер. Она не должна быть простой жрицей. Её слишком любят Боги.

Сети сжал брату руку.

— Её слишком любит фараон. Так что не смей даже заикаться о Нен-Нуфер перед Тирией. Женщины читают по глазам. Не навреди Нен-Нуфер за всё то добро, что она сделала для тебя.

Фараон минуту лежал молча.

— Наверное, ты прав. Она уже слишком натерпелась за меня… Я должен был оказаться подле Реки…

— Там оказался твой стражник. Это одно и то же. Не забывай, что ты правитель двух земель, а она всего лишь одна из жриц. И она не сделала ничего особенного. Мы приносим в храмы приношения, чтобы жрецы молились за нас.

— Ты снова прав. Возможно, ты должен воспитывать моего сына?

— Я ничего не смыслю в воспитании мальчиков. Не напрасно же Боги посылают мне одних дочерей, — усмехнулся Сети и подсунул руку под голову брата. — Спи, Райя. Я разбужу тебя на рассвете, и вместе с солнцем ты наконец вылезешь из хаоса мыслей и действий.

Но Сети ошибся. После прочтения гимна Осирису фараон, пошатываясь, спустился в пустые по воле брата покои. Сети опустился перед повелителем двух земель на колени и снял с него юбку, а потом за руку, словно ребёнка, спустил по двум ступенькам в купальню.

— Дальше я сам.

И всё же, когда фараон опустился в мраморную ванну, Сети успел первым поднять сосуд с водой и опрокинуть одним махом на голову царственного брата. Тот отряхивался и фыркал, как лошадь.

— Ещё один, и я сумею держать глаза открытыми.

Сети исполнил просьбу и велел подниматься. Завернувшись в простыню, фараон вышел из ванны и принялся несуразно растирать тело, пока Сети не сорвал с него простыню и не вытер насухо в два счёта, после чего фараон покорно растянулся на скамье. Сети ударил в ладоши. Тут же явились прислужники, и в шесть рук принялись натирать маслами мускулистое тело повелителя. Молоденькие служанки опустили на стол в царской опочивальне блюдо с финиками и фиалы с вином, и когда Сети подал им знак удалиться, фараон вскарабкался по ступенькам и рухнул в кресло. Царская рука тут же потянулась к фиалу.

— Ты обещал…

— Напомни мне это за ужином, — улыбнулся фараон, — а сейчас вели принести сенет. Я должен встряхнуть мозги перед встречей с чати.

После трёх проигранных в угоду брату партий Сети кликнул прислужников, и те помогли фараону облачиться в длинную юбку из тонкого льна и огромный воротник на половину груди, прикрыли плечи платком и возложили на голову корону с коброй. Братья вновь, как и ночью, двинулись по длинному коридору в сторону тронного зала. Только нынче плечи их не касались друг друга. Поступь фараона была тяжёлой, он смотрел вперёд и с каждым шагом двигался все быстрее и быстрее. Мимо проносились колонны в виде стеблей папируса, под ногами плыла плитка со сценами охоты, которую он всегда любил рассматривать, но сейчас он старался не опускать глаз, чтобы не запнуться. Фараон прошёл мимо склонённых стражников и быстрее обычного пересёк тронный зал, чтобы отыскать в троне желанную опору. Перед началом приёма посетителей предстояло выслушать сводку о сборе урожая. Фараон из последних сил сверял в уме услышанные цифры и, когда чати велел ввести первого просителя, несчастный правитель уже почти спал. Лицо фараона оставалось бесстрасно-спокойным, когда он изрёк:

— Хентика, сегодня ты сам вершишь суд.

— Слушаюсь, Божественный, — жрец Маат склонил перед троном голову, и богиня божественного равновесия и порядка, изображённая на его груди, вздрогнула, но фараон безучастно поднял к потолку глаза и сложил руки на коленях.

Просители сменяли друг друга, но правитель двух земель их не видел — перед его взором летали голуби, нарисованные на голубом небесном фоне потолка. Ладья Амона слишком медленно двигалась на Запад, и до того момента, как небесная ладья Осириса серебряным полумесяцем появится на горизонте, отпустив его спать, оставалось слишком много часов.

— Божественный может отдохнуть, — от шёпота чати фараон вздрогнул. — Нынче слишком много просителей.

Маат сжалилась над ним! И фараон чуть ли не бегом выбежал на террасу. Сети поспешил следом, чтобы принять корону.

— Я буду у пруда, если потребуюсь тебе. По пустякам или из-за обеда никто не смеет меня тревожить.