Тайна лотоса

Ах да, фараон только после гимна Осирису пошёл в купальню. А они куда — в пруд, потому что на верёвке остались сохнуть вчерашние полотенца…

— А драгоценности тогда зачем?

— Можно выйти голым, но без золотых браслетов нельзя — неприлично. Ну, а женщина всегда успеет надеть ожерелье. Даже с закрытыми глазами. Не так ли?

Он смеётся или серьёзно говорит? Какая разница?! Он первый, кто серьёзно отнёсся к твоему творчеству. Он ещё на развалинах Мемфиса сказал, что готов помочь. Вот и помогает… Даже слишком.

Реза вновь усадил её на циновку, но теперь ноги её спасала ткань платья, а вот у него юбка всё же была коротковата. Бедный, и всё для неё старается… Да для себя он это делает! Закатай губу, идиотка! Ему нравится играть. Не ты первая! Аббас ведь использовал множественное число, произнося фразу «playing with kids». Главное, чтобы мистер Атертон не заигрался, потому что свиток, который он аккуратно опустил перед собой, придавив края камушками, точно не копия, слишком уж ветхий папирус. С ним явно похоронили фараона. Ему тысячи лет… А про мумию он так толком и не сказал. Её нет, но где она?

— Ты знаешь слова гимна Осирису?

Сусанна кивнула. Знаю… Читала… Наизусть не учила, и точно не по-английски.

— Тогда ты понимаешь, о чём идёт речь. Теперь просто повторяй за мной настоящий текст. Я буду проговаривать египетские слова медленно.

— Египетские?

— Ну не на английском же нам его читать!

Он смеётся или злится? Ничего, Суслик, повторишь. Ты английский долго повторяла за учителем, нифига не понимая… А сейчас будто понимаю! Похоже, не очень… Только на школьную пятёрку, а вот по жизни, кажись, ты, Суслик, двоечница, потому что тобой крутят, как хотят! А мне нравится игра, так что отстань! А то с Пашей, сытым музеями, кальян бы сейчас курила…

Сусанна уставилась на рисунки папируса. Почему в музеях они все рваные, а тут полотно, пусть и истончившееся от времени, но целое и яркое. Суслик, ты дура! Мистер Атертон же рассказывал, что его отец по просьбе музея переписывал папирусы. Это не настоящий, но достаточно аутентичный, как всё, что делают Атертоны!

Голая коленка Резы касалась её бедра и жгла кожу даже сквозь лён, но Сусанна побоялась демонстративно отстраниться. Обидится ещё… К тому же, Реза уже начал читать гимн, и она начала повторять за ним странные звуки. Первые слова дались с огромным трудом и казались чужероднее арабских, но уже на середине она стала признавать уже сказанные ей в начале гимна слова, и они слетали с языка быстрее фразы Резы. А когда тот замолчал, Сусанна даже пожалела, что гимн такой короткий… Короткий? Когда они, взявшись за руки, поднялись на ноги, солнце уже выплыло из-за пирамид и окрасило пески в оранжевые тона. Она бы так и стояла тут, щурясь на небо, если бы коварный утренний ветерок не забрался под лён. Заметив её дрожь, Реза поднял с пола плед и укутал её в него по самые уши.

— Я сейчас заварю тебе чаю, — говорил он, растирая поверх пледа замёрзшие плечи. — Пойдём в дом.

Её действительно колотило, будто она вылезла из проруби. Ты просто не выспалась, Суслик, и струхнула, как всегда. Сейчас переоденешься и станет легче. Нет, не хочу снимать плед. Он меня согреет. Или чай. Мне чай обещали. Только где, в библиотеке, что ли?

— Я сейчас вернусь с чаем.

Реза усадил её на диван и выскользнул в дверь. Сам как кошка, вернее лев, или тигр на охоте. Босые ноги ступают бесшумно — не желает домочадцев будить. Зато ты своей зубной дробью разбудишь! О, Санура! И даже даёт обнять себя! Может, тебе тоже с таким хозяином холодно?

Сусанна подтянула ноги к животу. В пледе можно не обращать внимание на то, что платье надето на голое тело. На ледяное тело. Да что ж такое? Может, простыла вчера? Стоит таблетку попросить, пока окончательно не развезло?

— С молоком и мёдом. Как в Англии.

Реза присел рядом, чтобы удобнее было придерживать горячую кружку у её рта. Сусанна сделала глоток. Пересластил, а ещё на мать наговаривает! Английский джентльмен, замотанный вместо штанов в тряпку… Картина маслом! Тогда представь, что он только что вышел из душа… Да не хочу я этого представлять! И с бритой головой он вообще на зека похож! Ещё скажи на скинхеда! На наркомана он похож, не забывай об этом! На обходительного наркошу…

— Реза, — промычала Сусанна, поняв, что тот не собирается отнимать от её рта пустую чашку. — Мне уже тепло.

Тепла ещё не было. Вернее оно было, но не от чая, а от взгляда, который приклеился к её губам. После её фразы Реза будто очнулся и машинально опустил чашку на пол. Зря ты так, Суслик. Теперь у него свободны обе руки… Так займи скорее его рот!

— Реза, — только бы от волнения не облизать губы! — Так что с мумией?

— Я же ответил — её больше нет!

Его тихий голос похож на рык. С чего это его так вопрос разозлил? Не вопрос, Суслик, а то, что ты отодвинулась на самый край дивана.

— Отец уничтожил её. Довольно такого ответа или хочешь услышать подробности?

Кажется, вчерашний ягнёнок переродился в волка. А был ли агнец божий вообще? Я что-то его не заметила…