Тайна лотоса

— Она выбрана мной! — вскричал фараон и чтобы успокоиться схватил полотенце и до боли растёр ноющее тело.

— Я встретил её давно, — продолжил он тихо, скрывая от сына дрожащее веко. — Только не знал, готов ли ты к встрече с ней.

Райя стоял неподвижно, как истукан, когда отец, бросив мокрое полотенце на пол, обернулся.

— Когда я смогу вернуться к ней?

Фараон сжал губы.

— Я дал ей время побыть с Асенат, — отчеканил он. — А ты проведёшь вечер с Хентикой, и тот покажет тебе списки хлебов из наших житниц.

Только думал фараон не о сыне и не о племяннице. Его ледяное тело согревала надежда, что Нен-Нуфер одумается и примет его вместе с сыном. Он тут же велел отослать дары в храм Пта, чтобы умилостивить Бога. Да что особенного в Нен-Нуфер, что её так стерегут люди и Боги. Сети вновь не явился, но фараон не стал посылать за ним. Зачем слышать лишние упрёки от брата, ведь Нен-Нуфер, верно, не сумела скрыть от его внимательного взгляда слёз и мокрого платья. Сети не солгать, Сети тихим голосом вырвет признание из любого. Он выслушает всё завтра, и завтра же, возможно, уйдёт из дома брата с Нен-Нуфер, если Пта примет нынешние дары, позволив сжимать эти простыни не в ярости, а в благоговении.

Фараон провёл рукой по пустой материи и вскочил с кровати. Он даже не станет отсылать нынче стражу — пусть хранят его сон, и тогда, возможно, тот не сбежит. Но прежде чем улечься, фараон спустился в сад. Ему захотелось принести с пруда лотос, чтобы нынче уложить подле себя вместо Нен-Нуфер. Он ступил босыми ногами на выложенную лотосом мозаику и замер. Неужто Пта внял его молитвам, неужто?

Тонкая фигура темнела по ту сторону пруда. Он хотел позвать Нен-Нуфер, но побоялся напугать. Он побежит к ней прямо по воде. Но нет, он же не знает глубины пруда… Он пойдёт по берегу, не торопясь, ведь если Нен-Нуфер пришла к нему, то не уйдёт, не дождавшись. Но только он понял, что может позвать шёпотом, не напугав, тут же произнёс заветное имя. Она обернулась и с лёгким вскриком спрятала лицо.

— Ты обознался, мой повелитель!

Фараон узнал голос Ти. Она и вправду похожа на девочку — высокая и стройная. Только как он не заметил, что вместо волос на бритой голове вуаль, но лицо, лицо сейчас скрыто лишь растопыренными пальцами.

— Я действительно обознался. Что ты делаешь здесь ночью?

— Гуляю, — послышался тихий ответ. — Я всегда гуляю у твоего пруда, потому что знаю, что тут в ночи меня никто не увидит, и я могу не прятать лицо. Прошу, не гляди на меня сейчас. И если не побрезгуешь прикоснуться ко мне, молю, накинь мне на лицо ткань.

— Ты не испугаешь меня своим видом, да и нынешняя ночь слишком темна и послужит тебе прекрасным покровом.

— Прошу тебя! Не забирай у меня последнюю крупицу женской гордости.

— Как велишь, царица.

И он опустил на лицо Ти тонкую ткань, а та поспешила связать концы узлами, чтобы утяжелить.

— Не спеши уходить, — остановил её фараон. — Мне тоже не спится.

— Благодарю за приглашение остаться, мой повелитель, но ты ждёшь свой прекрасный лотос, и я не смею мешать вашему свиданию.

— Нен-Нуфер не придёт, так что оставайся со мной ты.

— Кто смеет противиться приглашению фараона? — в голосе Ти послышалась дрожь. — Скажи мне, где искать её, и я приведу к тебе твою избранницу.

Фараон рассмеялся.

— Неужто ты думаешь, что я приглашаю женщин к пруду? Нен-Нуфер учит Райю и Асенат, и порой они приходят сюда вместе. Оттого я и подумал, что это она, ведь другим женщинам не дозволено приходить ко мне без зова.

— Прости, я больше не приду сюда.

— Приходи, коль тебе это дарит радость. Ночью ты никого здесь не потревожишь.

— Благодарю, мой повелитель.

Ти склонилась перед ним и лёгкий платок соскользнул с головы. Царица укрылась руками, но фараон успел увидеть лицо. Он попятился и шагнул прямо в воду.

— Я не хотела напугать тебя! — вскричала Ти, сильнее сжимая руки на изуродованном лице, но фараон отвёл их и впился в неё взглядом. — Зачем… — затряслась несчастная, и слёзы брызнули из потухших мутных глаз.

— Я не зря обознался! — голос фараона дрожал. — Как же вы похожи… Если бы у тебя была дочь, она была бы прекрасна.

— Если бы у меня была дочь, — затряслась Ти, повиснув на руках фараона. — Если бы у меня была дочь…

— У тебя родился сын, да? И потому ты испугалась и убила его, да?

Ти крутила бритой головой, сотрясаясь всем телом.

— Я не убивала ребёнка, у меня его украли… У меня её выкрали… Я родила дочь.

Фараон усмехнулся и попытался поставить дрожащее тело на ноги, но едва он ослаблял хватку, Ти начинала валиться к его ногам.