Тайна лотоса

Она вновь почувствовала под собой движение. Только теперь её волокли.  Коленкам было больно, , но встать не получалось,  пока горячий порыв ветра не бросил в лицо горсть песка. Она вскочила и вновь оказалась лицом к лицу с Нен-Нуфер. Её рука была в её руке,  и это она тащила её всю дорогу и теперь сама припала на колено,  чтобы отдышаться.

— Анубис потребовал закрыть тебе глаза и рот перед входом в наш мир, , но открыв их,  он,  кажется,  скрутил тебе ноги, — почти усмехнулась Нен-Нуфер. — Ты совсем не можешь идти?  Кекемуру не позволили сопровождать нас, , а я уже без сил.

— Я не могу идти,  у меня не получается,  я падаю,  меня сдувает…

Сусанна говорила правду — как,  как идти,  когда нет чувства опоры.

— Прости,  — Нен-Нуфер поднялась,  и будто живая утерла блестящий лоб. — Я забыла,  что твоё тело не пустое…

Сусанна в страхе попятилась и тут же вновь осела на обжигающий песок. — А разве нам нужно что-то, кроме сердца,  чтобы жить?  — Нен-Нуфер глядела мимо или же на неё, просто не двигала глазами. — Больше всего сердцу мешает мозг, не зря мы оставляем его в мире живых. Но и там выбрось его за ненадобностью и следуй дорогой сердца — оно ведёт к свету, , а разум приводит во тьму и холод.

— Кольцо!  — Сусанна,  обдирая колени,  поползла назад, не зная ещё, как попадёт обратно к реке, да и река у ней на глазах превратилась в расписанную стену. Как же она забыла о кольце… На песок упали две слезинки и зашипели раскалённым маслом, и тут же Сусанна почувствовала на плече невесомую руку.

— Вот оно.

Кольцо лежало на тонком срезе ладони Нен-Нуфер,  и Сусанна поспешила его забрать и, прорезая собственную плоть, втиснула кольцо на палец,  и только оно одно сейчас имело объём и вес. Теперь две капли крови скатились по бледной руке в песок там, где исчезли слёзы, только остались видимыми. К ним тут же подполз жук,  и Сусанна прикоснулась к его панцирю,  отдавая боль. Скарабей скатал кровяной песчаный шарик и покатил прочь.

— Идём, — Нен-Нуфер протянула руку.  — Скоро рассвет,  у тебя слишком мало времени… А ты знаешь,  что мужчины ничего не делают быстро,  кроме двух вещей,  — она сжала пальцы Сусанны: — лгут,  чтобы заполучить женщину, и умирают, чтобы оставить женщину одну.

Сусанна промолчала. Она согласна на любую ложь,  лишь бы сердце Резы забилось с прежней силой.

Поддержка Нен-Нуфер оказалась слабой,  и Сусанна вновь пошатнулась. Пески поплыли перед глазами и взвились вверх, но тут же превратились в стену. Стену гробницы с росписями, восстановленными Резой. Они шли по узкому коридору почти в полной темноте, и Сусанна второй рукой опиралась на стену.

— Теперь ты научилась ходить?

Сусанна не успела ответить — глаза залил яркий свет,  и она отпрыгнула назад в темноту коридора, , но Нен-Нуфер потянула её обратно на свет,  по дороге взяв со стены протянутый пекарем хлеб. Она разломила его и дала половинку Сусанне,  которая вгрызлась в его твердь,  не жалея зубов,  наплевав на возможный песок — нет,  хлеб оказался чист и мягок. Она рвала его зубами,  как изголодавшийся зверь мясо, нисколько не смущаясь, потому что Нен-Нуфер выглядела такой же голодной.

— Прости меня,  — слова звучали тихо,  царица будто действительно извинялась, , но рисованное лицо не могло передать нужную эмоцию и оставалось безмятежно-счастливым.  — Я не ела много веков,  и за один день не в силах утолить голод. Я принесу нам пива.

И она исчезла в тёмном коридоре,  чтобы тут же явиться с огромным горшком и двумя соломинками.  Они пили,  глядя друг другу в глаза,  будто рассматривали себя в зеркале. Сусанна оторвалась от соломинки первой,  когда в ноздри ударили пузырьки перебродившего пива. Она с трудом не икнула, и на всякий случай набрала в лёгкие воздуха,  вновь пропитавшегося сладким ароматом. И тут,  виновато взглянув на провожатую,  она заметила в её волосах цветок лотоса и на своих нащупала такой же.

— Я хочу попросить прощение за то, во что ввергла тебя, но не суди меня слишком строго. Я осуждена другими, кто не ведает жалости, кто умеет задавать лишь вопросы по списку, те вопросы, на которые я не в праве ответить «нет». Я осуждена мужчинами,  — прошептала Нен-Нуфер,  и в уголке чёрной лодочки блеснула слеза. — Я не подчинила сердце разуму при жизни, всецело отдав его своему мужу, а после смерти сына я потеряла способность видеть, слышать, чувствовать… Только они не видели этого, никто, даже Пентаур… Я была как во тьме и в ней же очнулась перед ликом Анубиса,  который оттолкнул меня со страшным оскалом. Как,  как это возможно… Как я сделала то,  что сделала… Как я оказалась у реки… Я могла ответить лишь «не знаю».

Сусанна сжала трясущиеся плечи царицы, и те почти свернулись в трубочку,  словно свиток папируса.