Тайна лотоса

— У нас это теперь называют послеродовой депрессией,  — выдала Сусанна умное слово, которое случайно — хотя разве можно теперь верить в случайности — прочитала в популярном журнале о какой-то актрисе или ещё о ком-то,  она не запоминала имена. — Ты не виновата. Виноваты те,  кто не остановил тебя. Виноваты те,  кто отступили,  дав тебе право выбора,  когда тебе нужна была сильная рука.

Слезинка блеснула и исчезла. Нен-Нуфер выпрямилась и вновь протянула Сусанне руку:

— Ты действительно не злишься на меня?

Сусанна в ответ покачала головой:

— Если бы не ты,  — Сусанна подняла руку с кольцом,  и Нен-Нуфер,  не позволив ей закончить фразу,  потащила дальше на яркий свет.

— Надо спешить. Иначе ты не успеешь на ладью Амона.

На ладью бога?  Царица явно шутит,  это местная аллегория будильнику такая просто…

Стены расступались и вновь смыкались,  вытягиваясь в огромные пилоны. Стражники сошли с ворот и молча распахнули их створки.

— Почему ты пришла к реке?  — пролепетала Сусанна,  оборачиваясь на ставших вдруг трёхмерными сфинксов храмовой аллеи.  — Фараон сказал,  что я сама должна найти кольцо и дорогу к храму.

— Ты сама и сделала это,  — Сусанне показалось,  что нарисованные губы Нен-Нуфер на этот раз всё же дрогнули в улыбке.  — Мы с тобой одно целое.  И ты сама сказала,  что нужно протягивать другому руку.  Я безумно боюсь реки… К тому же,  Кекемур все эти века переживал,  что не был тогда среди нубийцев,  и вот он получил возможность спасти меня из пасти крокодила во второй раз. Правда,  в этот раз,  он не потерял кнут.

Сусанна тоже улыбнулась,  и сфинксы расплющились по стенам. У последнего неподвижно стояла фигура в леопардовой шкуре, ожидая их приближения. И даже когда они подошли ближе,  фигура жреца не шелохнулась, оставшись, как и была, росписью на стене.

— Почему?  — Сусанна почувствовала,  как у неё затряслись губы.

— Это другой жрец,  — сжала её локоть Нен-Нуфер. — Пентаур ждёт нас в башне.  Я предупредила его про рассвет.

И на последнем слове царицы на их головы пала тьма — бирюза неба стала чёрной, а звезды из золотых превратились в серебряные. Нен-Нуфер сняла со стены факел и поманила Сусанну за собой. Ту уже не так шатало, , но мысль о том,  что придётся преодолеть нескончаемые ступени вгоняла в ступор и не давала сделать и шага. К счастью, ступени выросли перед ней сами собой,  и она двумя ногами запрыгнула на нижнюю и попрыгала дальше,  как зайчик, балансируя на каждой ступеньке, словно игрушка «Ванька-встанька», а потом просто упала под ноги Пентаура, и резкий порыв ночного ветра отшвырнул её к парапету,  за которым сияла иная ночь,  полная огней и музыки.

— Не время! — потянула её назад рука Нен-Нуфер.  — Ты пришла не за царскими развлечениями, , а за мужем.

Сусанна сжала кольцо и тут же увидела протянутую ладонь Пентаура. Кольцо вновь исчезло в чужой ладони,  и когда жрец шагнул к парапету,  она бросилась к нему,  испугавшись,  что тот швырнёт кольцо в ночь,  как недавно сделал фараон. Но Нен-Нуфер вновь удержала её.

— Научись доверять людям. Только так можно принять от них помощь. Ты бессильна победить болезнь своего мужа, так позволь другим применить силу.

Огни царского дворца исчезли. Вокруг снова царили тишина, тьма и звёзды, в которые вглядывался жрец. Затем он воскурил смолы и,  шепча, заклинание,  швырнул кольцо в горшок. Взметнувшийся дым рассеялся,  и с ним исчез и сам Пентаур. Так внезапно, что Сусанна ахнула. Нен-Нуфер молча подняла горшок и пошла к лестнице. Сусанна запрыгала вниз,  стараясь не сильно ударяться о стены.

Храм исчез,  лишь только они сошли с последней ступени, и на его месте выросла стена с неподвижным тростником. Нен-Нуфер продолжала держать горшок у груди.

— Прости за боль в гробницы, — произнесла она,  и нарисованные веки впервые дрогнули.  — Эта боль преследовала меня долгие века. На третий день после родов молоко наполнило мои груди,  хотя Пентаур и перетянул их — стояла жара, а у меня был жар. Бесчисленные опахала и руки невольниц не унимали боли. Тогда мне принесли чужого ребёнка, но я отбросила его,  лишь только жадный ротик сомкнулся вокруг соска. Как же я рыдала, как же я рыдала тогда,  как же мне хотелось уткнуться в тёплую грудь моего Райи, , но Пентаур не впускал его, потому что так было заведено Богами… А когда настал срок долгожданной встречи,  моё сердце от боли уже превратилось в камень. Доставай кольцо.  Живо!  — она сунула горшок под нос Сусанны.  — Надевай и не снимай никогда,  даже когда тебе скажут, что это неправильно. Никто не видит твоё сердце,  и лишь один Анубис может его нащупать после смерти и сказать,  насколько оно пусто… Наполни его любовью,  лишь она придавит тебя к земле и не позволит упасть от ветра ненастий. Спеши же!

Кольцо обожгло палец, но Сусанна не ойкнула. Тонкие руки Нен-Нуфер обвились вокруг её стана, , а губы нашли губы.

— Торопись! — повторила царица.  — Сейчас камыши раздвинутся, и ты с разбегу запрыгнешь на ладью. Только зажмурься,  иначе сияние Амона ослепит тебя.

— Но как же я узнаю, когда прыгать?  — всполошилась Сусанна.