Тайна лотоса

— Я же велел тебе не тревожиться, — Амени взял её за руку и ввёл в ворота. — Я рад был увидеть на тебе ожерелье. Надень его вновь — как будущая жрица, ты должна научиться внушать людям почтение. Возьми ещё это, — старик стянул с мизинца тонкое кольцо и надел девушке на указательный палец. — Больно видеть твои воспалённые руки. Не смей больше ходить к невольницам — твоё тело отдано Богине, а она требует от своих жриц ещё большей заботы о своей красоте, чем делают иные женщины для своих мужей. Я хочу, чтобы Тирия восхитилась тобой. И даже если она не увидит тебя на празднике, я попрошу Пентаура сопроводить тебя к ней в Фивы. Судя по всему, ему лучше уехать. Фараон не в силах переступить через людскую обиду. Его Святейшество вновь не пожелал увидеться со мной. И потому я не могу допустить Пентаура до храмовых церемоний. Ступай, ступай… Я сказал тебе слишком много, но лишь потому, что ты читала „Книгу Мёртвых“. Ступай к себе, я пришлю к тебе невольницу, когда отправлюсь домой. Я слишком плохо заботился о тебе все эти годы. Мне давно следовало забрать тебя в город.

— О, нет! — взмолилась Нен-Нуфер, хватая жреца за обе руки. — Позволь, Святой Отец, остаться пока в храме. Я хочу быть рядом с Пентауром, если вдруг он позовёт меня.

Рука Амени легла на влажный лоб девушки.

— Ты очень любишь его, но любовь твоя чиста. Однако не показывай её другим. Оставайся пока здесь. Быть может, Великий Пта скоро откроет Пентауру глаза. Ступай!

Нен-Нуфер ушла, но ночью не сумела уснуть. Она выбрала лучший лотос и опустила его в полный воды горшок. Великий Пта и Великая Хатор открыли глаза ей. Не дожидаясь, когда полностью расцветёт, она покинула храм через вторые ворота, неся фараону Менесу на этот раз один только лотос. Он призовёт к себе сына, и царевич Райя догадается, от кого это послание, и найдёт способ увидеться с ней, и ему она откроет правду, которую ей велено скрывать даже от доброго Амени. Фараон должен гневаться на неё, а не на Пентаура.

И после до самого вечера она стояла у храмовых пилонов, дожидаясь клубов пыли, но, должно быть, царевич не получил её послания. Наверное, он редко посещает гробницу отца, ведь она так долго не встречала никого в Долине царей. Зато она дождалась Амени. Верховный жрец вновь вернулся из дворца ни с чем, а на следующее утро она обнаружила горшок с лотосом на прежнем месте. Никогда ещё она так жарко не взывала к фараону Менесу. Только у храма пылили всё чужие колесницы, и Амени вновь возвратился запылённым и грустным. Минуло три дня, но Пентаур так и не спустился из башни. Жара в эти дни стояла невыносимая, и Нен-Нуфер еле добиралась от гробницы обратно к храму, потому нынче решила выйти в полной темноте, но на беду храмовые ворота ещё не открыли. Стражник покачал головой на её просьбу, и тогда Нен-Нуфер решилась на ложь — она показала подаренное Амени кольцо с печатью храма, и ей безропотно открыли ворота.

Она почти бежала к гробнице, и о чудо — камень перед статуей фараона оказался пустым. Она поспешила обратно в город, но лишь зря прождала до вечера. Какая же я глупая, — думала Нен-Нуфер, лёжа на жёсткой циновке. Царевич не может прийти к ней в храм. Нужно было ждать его в гробнице. Только не следует идти туда слишком рано. Она дождалась лотосовых лепёшек и, спрятав их в корзинку, отправилась в путь. Никогда дорога не казалась такой лёгкой, и даже тяжёлое дыхание пустыни походило на лёгкое дуновение с Великой Реки. В Долине царей разлилась тишина, но лишь она завернула за гробницу, спокойствие песков нарушилось конским ржанием. Нен-Нуфер признала и лошадей, и колесницу и, без страха погладив гриву одному из коней, обернулась ко входу в гробницу — однако царственный возница не появлялся. Тогда она осторожно подошла к ступеням и, заглянув в темноту, в неровном свете факела увидела царевича, распластанного у ног статуи отца. Нен-Нуфер прижалась к стене, стараясь не дышать, но сердце её колотилось так сильно, что Райя услышал его стук и вскочил с пола.

— Мир тебе, Прекрасный Лотос. Я сказал отцу, что дождусь тебя, пусть мне придётся дожидаться здесь следующего рассвета. Прости, что я не дождался тебя вчера.

— Я ждала тебя в храме, — выдохнула Нен-Нуфер, не смея спуститься даже на ступеньку. Царевич протягивал к ней обе руки, желая явно обнять, а не помочь спуститься.

— Разве я мог прийти к тебе в храм? Разве ты рассказал кому-то про нашу встречу?

Он опустил руки, и в голосе его появились злые нотки, именно таким эхом звучали его слова в храме, пусть она и не разобрала их смысл.

— Я никому не рассказала. Я не нарушаю обещаний. Хотя да простят меня Великая Хатор, Великий Пта и Великая Маат, я пришла сюда именно затем, чтобы нарушить данную Пентауру клятву.

— Я не желаю слышать это имя! — голос царевича эхом отскочил от стен гробницы.