Тайна мецената

— Вообще-то, в отличие от некоторых, я со своей работой справляюсь! — язвительно прошипела я в трубку, намекая на несостоятельность Огородникова как художника. — И, в отличие от тех же некоторых, не кричу направо и налево о своей исключительности, а просто делаю свое дело!

И, не дожидаясь ответной реплики, я отключилась. Вольдемар Огородников нравился мне все меньше и меньше, и я с радостью бы прекратила поиски его «шедевра», если бы дело не казалось мне столь интересным и запутанным. Бросить расследование означало бы спасовать перед трудностями — ведь пока мне не за что зацепиться. Поэтому, невзирая на мое отрицательное отношение к художнику, я задалась целью докопаться до истины и узнать имя похитителя картины.

Поэтому на следующий день, ровно к девяти утра, я приехала к Тарасовскому художественному училищу. Я не успела расспросить Вольдемара, какой группе Леночка позирует — не хотелось больше с ним разговаривать, — поэтому решила сама найти Стрелкову.

Училище представляло собой трехэтажное длинное светло-желтое здание, которое смотрелось сейчас довольно уныло, возможно, из-за хмурого неба. Будь погода солнечной и ясной, желтый цвет училища мог бы выглядеть нарядно и жизнерадостно, однако в этот пасмурный день он казался грязным и тусклым. В дверях толпились студенты — в основном девушки с большими папками и этюдниками, все как одна с озабоченным видом. То ли у них слишком сложные предметы, то ли учиться мало кому хочется. Обычно всеобщая паника наступает во время сессии, однако сейчас для экзаменов еще рановато, поэтому причин для такого упаднического настроения я не видела. Впрочем, меня совершенно не волнует, что там творится на парах — мне нужно найти Лену Стрелкову и побеседовать с ней.

Я прошла вслед за толпой студенток в вестибюль, на стенах которого висели большие картины, выполненные в реалистичной манере, а сбоку размещалась стойка дежурного. Как я поняла, вход производился по пропускам — учащиеся по очереди прикладывали карточки и входили через контрольно-пропускной пункт. Дождавшись своей очереди, я подошла к охраннику, пожилому мужчине с хмурым лицом, и проговорила:

— Доброе утро. Мне нужно найти Елену Стрелкову, она позирует для портрета, только какой группе, — я не знаю. Не могли бы вы мне помочь?

— Паспорт у вас есть? — безразлично поинтересовался охранник. Я кивнула и вытащила из сумки документ.

— Пройти можете, но ищите вашу Елену Стрелкову сами, я информацией по поводу моделей не располагаю, — заявил мужчина. — В коридоре есть стенд с расписанием.

Я миновала вестибюль, вышла в коридор со светлыми стенами. По обе стороны располагались запертые белые двери учебных аудиторий, стенд с расписанием находился возле кофейного автомата. Я прикинула, что учиться мастерству рисования портрета не могут студенты первого курса — если учитывать тот факт, что обучаются в училище сейчас около четырех лет, можно предположить, что на первом курсе, в первом семестре изучается что-то простое наподобие натюрморта. Сложные вещи вроде портретов начинаются либо со второго семестра, либо со второго курса. Учитывая то, что сейчас у учащихся не закончился первый семестр, нет смысла смотреть расписание первокурсников. Значит, Леночка позирует либо второму, либо третьему курсу.

Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что мне нужно смотреть расписание именно второкурсников — если четвертый год отводится на написание диплома, то на третьем курсе проходят фигуру. Ну, или в первом семестре пишут портрет. Все-таки круг поисков заметно сузился — сегодня утром две пары живописи были только у второго курса, а сдвоенный рисунок — у третьего курса дизайнеров. Я запомнила номера аудиторий. И рисунком, и живописью занимались на третьем этаже, в кабинетах под номерами триста один и триста пять.

Я поднялась по лестнице, заглянула в первую от входа аудиторию. В кабинете триста один, как я поняла, занимались рисунком — у студентов на планшетах были прикреплены листы бумаги, все сосредоточенно зарисовывали фигуру какого-то мужчины среднего возраста в средневековом костюме. Лица его практически не было видно за массивным головным убором, напоминающим тюрбан, камзол отличался пышными рукавами, на ногах были высокие сапоги с золотистыми пряжками. Это явно не Лена, подумала я про себя. Я смогла разглядеть рисунок девушки, сидевшей спиной к двери — мне видна была с моего места только натура да эта студентка. На ее листе была намечена фигура сидящего мужчины, и девушка уже начала штриховать фон рисунка. Студентка работала увлеченно, старательно, штриховала спадающие складками ткани очень бережно и красиво. Вдоволь насмотревшись на нее, я прошла дальше по коридору и заглянула в приоткрытую дверь триста пятой аудитории.