Тайна моего двойника

… Впрочем, если бы он и отказался от этого поручения, они нашли бы другого исполнителя, и тогда, может быть, Оли уже вообще бы не было в живых. А так — он, по крайней мере, сумел для нее что-то сделать! Сумел настоять на ее переезде. Им еще придется ее поискать. Может, и не найдут…

Может быть.

* * *

Он без всякого энтузиазма обвел глазами железную дверь, зарешеченные окна. Да, он уже ничего не сможет сделать для Оли. Ей остается только надеяться себя. А ему остается только пожелать ей удачи…

Ему было горько. Ему было больно. И обидно. Он терять Олю не хотел и чтобы она умирала — такая молодая, такая хорошая, красивая девочка — тоже не хотел. Но ситуация ушла из-под его контроля, а Игорь никогда не влезал — ни физически, ни эмоционально — в неконтролируемые ситуации. Зачем лезть туда, где все твои действия обречены на провал? Зачем вкладывать свои эмоции, переживать, когда ситуация все равно будет развиваться так, а не иначе, — то есть так, как хотят другие люди, а не ты сам?

Да, он любил Олю. Когда он увидел ее первый раз, она показалась ему миловидной, но рядовой девочкой. Потом, в ресторане, когда он отпаивал ее чаем, ему понравились ее реакции на какие-то его слова — простые, впрочем слова, ничего такого особенного он ей не сказал. Но для Игоря самое главное в людях это то, как они смотрят, как произносят слова — важнее, чем то, что произносят! В этой девочке была простота, — не простеца, а простота, вещь благородная. В ней не было ни ужимок, ни дешевого кокетства, ни подобострастной готовности на все, выдающей себя блеском в глазах при виде набитого кармана, — не было этой пошлой печати времени, которой столь сильно отмечено юное поколение девиц, словно они все разом готовят себя к коллективному выходу на панель.

Когда он притащил ей шубу, он сделал жест действительно бескорыстный. У нее шубы не было — не считать же то, что она носила, за шубу — а у него были деньги. Впрочем, они у него всегда есть, уж что-что, а зарабатывать их — зарабатывать, да, а не воровать! — Игорь умеет, за что сам себя глубоко уважает. Он принес ей шубу, и этот жест был сродни тому, которым поправляют неполадки в собственном костюме: так не гоже носить вещи, вот и все. Вопрос эстетики. Такая старая задрипанная шуба не на месте на такой хорошенькой девочке, это задевало его вкус — следовало эту ситуацию исправить. Он и исправил.