Тайна моего двойника

До вечера, однако, у меня было свободное время и я решила послоняться по магазинам в поисках нужных мне для нового жилья вещей. И только выйдя из метро у коммерческого центра я вдруг поняла, что Игорь мне так и не позвонил, а я ему так и не дала свой новый номер телефона.. Во мне поднялась паника. Я заметалась в поисках сигаретной лавки, чтобы купить телефонную карточку, нашла, купила, ворвалась в первый же автомат и набрала наш номер. Телефон не ответил. Я долго слушала гудки, потом набрала еще раз. Его не было дома.

Что, в общем-то, было совершенно нормально. Днем его и не должно быть дома. Он ведь работает, мой Игорек, деньги зарабатывает, на которые меня и балует… Нужно просто позвонить ему попозже вечером. Но вечером я буду у Шерил, а от нее — мы договорились — больше никаких звонков. Не хватало еще только французскую разведку озадачить связями Шерил с «новыми русскими»! Значит, надо будет позвонить ему часов в семь по Москве…

Но его не было дома и в семь.

* * *

Подходя к дому Шерил, я внимательно осматривалась по сторонам, останавливалась у витрин, вглядываясь в отражения позади меня, пряталась в выступах стен — в общем, вела себя примерно так, как ведут себя шпионы в кино. Собственно, другого опыта, кроме киношного, у меня не было. Я не заметила никого. Должно быть, прав Ги — у «хвостов» уже начался уик-енд.

Вечер прошел спокойно и тихо. Мы упаковывали вещи Шерил в коробки и сумки. Мы никого не заметили под нашими окнами и никто не пытался проникнуть в нашу квартиру. Я бы сказала, что мы успокоились, если бы я успокоилась. Но я нервничала. Я думала об Игоре. Меня раздирало желание позвонить домой и проверить, там ли он. Звонит ли он в мою пустую прежнюю квартиру в надежде меня там застать? Волнуется ли, как я? Или?…

* * *

Первое, что я сделала наутро в субботу, — это кинулась звонить домой. Игоря не было.

Что ж, снова дождусь вечера.

В ожидании наших добровольных грузчиков, мы решили перевезти часть вещей сами. Загрузив до отказа машину Шерил всем тем, что было не-мебель, мы поднялись за последними сумками. Шерил взяла две самых тяжелых. «Закрой дверь, — сказала она мне, — и спускайся. Я пока разверну машину».

Я заперла дверь и, подхватив три объемистых пакета, вошла в лифт. Меня охватила непонятная тревога, словно наш переезд на новую квартиру должен был начать собой какой-то новый этап моей жизни — плохой ли, хороший ли, я не знала, но внутри меня поселился какой-то холодок. Скорее, неприятный…

Выходя из лифта, через стекло подъезда я увидела Шерил, протирающую лобовое стекло нетерпеливо урчащей машины. Она повернула голову и улыбнулась мне — так легко и радостно, что тревога тут же отпустила меня.

Шерил оторвалась от своего занятия и пошла навстречу мне, чтобы придержать для меня тяжелую дверь подъезда.

* * *

И вот тогда невозможное, не правдоподобное, ярко-оранжевое пламя взвилось столбом, раскидывая горящие осколки металла вокруг…

Не помню, куда я бросила сумки. В них что-то звякнуло и разбилось, глухо и тихо, поглощенное оглушительным взрывом. Я бежала к Шерил, к дверям, а стекла двери, рассыпаясь на тысячи острейших осколков, летели на меня…

И тело Шерил черной дугой сквозь огненные брызги.

И все.

ЧАСТЬ 2. ПАРИЖ-ЛОНДОН

ГЛАВА 1 ПОЧТИ СОСТОЯВШЕЕСЯ УБИЙСТВО

Свет режет глаза.

Сразу всплывает: свет, ослепительный свет. Резанул по глазам, и, спустя мгновение, по лицу, по коже, по всему телу. Свет состоял из пламени и осколков стекла… И из оглушительного, сотрясающего все тело грохота, который вместе с пламенем и осколками отшвыривают меня назад, на каменный пол…

Потом всплывает: сквозь огненный вихрь — Шерил, подброшенная в воздух, вместе со стеклами и пламенем влетающая в подъезд…

Потом ужас: где Шерил? Что с ней?!

Потом страх: а что со мной?!

* * *

Холодея, прислушиваюсь к телу.

Тело отвечает: больно. Не очень понятно, где именно, — но понятно, что очень.

Очень больно.

ОЧЕНЬ БОЛЬНО!!!

Паника.

Не могу понять, все ли на месте.

Кричу.

* * *

Никто не идет. Никто не идет. Никто не идет!

Но где-то же должен быть звонок?!

Повернула голову. Увидела. Дотянулась, нажала…

Ура! Я дотянулась — руками! Есть руки! В бинтах, но есть!

Спокойно, спокойно, надо взять себя в руки, тем более, что они есть. Выясним теперь про ноги. Эй, ноги, вы где?

Пошевелила.

Шевелятся.

Нет, мне это не кажется, движение одеяла подтверждает, что под ним — мои ноги.

Что ж, уже лучше. Ничего не оторвалось. Голова тоже на месте, а то чем бы я думала про свои конечности?

Вот только странно, что ощущение такое, будто у меня ничего нет.

Это потому, — догадываюсь я уцелевшей головой, — что все болит. И голова тоже болит. И лицо. И все какое-то стянутое…

Я ОБОЖЖЕНА!

Боже мой, я обожжена, я изуродована!

Руки тянутся к лицу. На лице бинты.

А что под бинтами?… Дайте мне зеркало! Немедленно к зеркалу, встать, идти, себя увидеть!

Что-то не пускает. В вене игла. Капельница.

Господи, — падаю я на подушку, — за что?!

* * *

Дверь впустила пожилую женщину в белом переднике.