Тайна монаха Алдо

После гибели сына и быстрой кончины мужа Андреа Кантор замкнулась, стала меньше общаться с людьми. Странным образом, она не желала особо близких отношений с родственниками мужа, перестала поддерживать их также с подругами. Семейные пары постепенно перестали приглашать в гости одинокую женщину. Открыто о причинах охлаждения никто не говорил, но Кантор было понятно – женщины не хотят видеть в своем доме пусть не молодую, но все еще привлекательную, к тому же обеспеченную конкурентку. Вдову не обидело такое прагматичное отношение – она всегда была понятливым, неконфликтным человеком. Так у нее осталась для общения единственная овдовевшая приятельница, с которой они продолжали встречаться за чашкой чая.

Ни эти редкие встречи, ни регулярные посещения церкви, не могли наполнить истосковавшееся по общению сердце женщины ни радостью, ни удовлетворением. После хлопот с продажей квартир ей стало все больше недоставать простых человеческих разговоров, того, что называется общением. Любознательная по натуре, Андреа Кантор охотно приняла приглашение нового соседа выпить с ним чашку чая в кафе. Истосковавшимся сердцем овдовевшей женщины, она неожиданно почувствовала необходимость принять участие в жизни незнакомого ей молодого мужчины, хотя наружу устремления показывать не желала. Немолодая женщина и мужчина, годящийся ей в сыновья, стали быстро понимать друг друга. Их объединило стремление к новым знаниям, явно видимая интеллигентность и оптимистический взгляд на жизнь. Общаясь, каждый из них получал от другого не только интересные, но и нужные знания. Глебов учился правильно понимать менталитет и особенности немецкой жизни, Кантор чувствовала в нем, в первую очередь, близость сына, поэтому воспринимала его интересы, как собственные.

Особенно близкими их отношения стали после того, как молодой мужчина в очередной приезд в Германию попал в аварию. Единственный виновник происшествия, за свое лихачество он поплатился тяжелым диагнозом: врачи приговорили его к инвалидности. У Кантор в этой ситуации взыграли не cтолько человеческие, cколько материнские чувства. Она не смогла оставить без помощи соседа, близкие которого жили в далеком Санкт-Петербурге, а во Франкфурте, кроме нее, не было ни одного родного человека. Она не знала, почему у Саши случился конфликт с родителями, почему он не хочет сообщать местным коллегам о несчастье, и почему попросил помощи именно у нее. У одинокой женщины мощно заработал материнский инстинкт, который помог ей уговорить лежачего больного лететь с ней в Шри Ланку, чтобы попробовать нетрадиционные методы лечения. Эти методы она когда-то испытала на себе и только благодаря им смогла выбраться из омута тяжелого заболевания. Крепко связанные невидимой нитью судьбы, соседи по дому пробыли на острове больше года. Вопреки диагнозу немецких врачей, благодаря вере в исцеление, специальным физическим и ментальным упражнениям, Глебов смог встать на ноги.

Кантор, имеющая личные цели, жила в это время на другой части острова в поселке близ мужского монастыря и помогала нуждающимся. Для Глебова пребывание на острове закончилось резко и абсолютно неожиданно. Поддавшись чарам обаятельной сицилианки Джулианы Масси, он тут же согласился помочь ей в разгадке тайны великого Микеланджело и поисках мраморной скульптуры¹⁾. Не успев опомниться, влюбленный Глебов оказался свидетелем более чем странного происшествия, из-за которого ему спешно пришлось покинуть страну, чтобы не быть обвиненным в убийстве, которого не совершал. Испытав огромное физическое и нервное потрясение, через несколько недель после бегства с острова Шри Ланка в родной Санкт-Петербург, Глебов получил от обаятельной Масси письмо с приглашением посетить Палермо. Письмо взорвало его внутренний мир, ведь он был уверен, что Джулиана мертва. События на острове опять встали у него перед глазами, но отвечать на письмо с приглашением Саша не спешил. В его душу закралось сомнение в честности девушки. Долгое время молодой мужчина пытался понять, чего в его сердце больше: любви или сомнений…

С Андреа Кантор все это время Глебов общался посредством электронных писем. Он успел продать квартиру во Франкфурте и закрыть свое так и и не начавшееся дело. Особенных причин более близко общаться с бывшей хозяйкой проданной квартиры молодой человек не видел. Он ценил все, что сделала для него бывшая соседка по дому, ее советы и помощь, но возвращаться в Германию не собирался. После долгих раздумий и перипетий, пережитых на острове, он отказался от дальнейшего продвижения проекта Академии Гениев и в Германии, и в России. Вместо этого он брал уроки мастерства у приемного отца и наслаждался жизнью в родном Санкт-Петербурге. Эти события и особенно идея открытия собственной выставки захватили его полностью. У молодого художника оставалось все меньше времени на раздумья о встрече с прекрасной сицилианкой. Воспоминания о ней с каждым днем все больше стирали из памяти былое очарование.