Тайна Моники Джонс

– Для тебя все что угодно. А личное мнение у меня есть, я просто неконфликтный и не вижу смысла кого-то в чем-то переубеждать, ведь как бы люди вокруг нас ни играли, им по большему счету все равно.

Я вдумалась в слова Брайана и на самом деле нашла там зерно для размышления. Кивнула и вышла из машины.

– Завтра в полдвенадцатого. Спасибо, Брайан.

– Заладила… пожалуйста, – отмахнулся О’Нил, но было видно, как греет ему сердце моя благодарность, – а касаемо Моники, я не могу сказать тебе не переживать, это глупо, но уверен, вы еще с ней увидитесь. Случись с ней на самом деле что-то плохое, ты бы почувствовала, верно?

Разумеется, так и было. С Моникой мы связаны ментально. Даже не будучи рядом, я чувствовала, что ей грустно, она знала, когда я плачу. Такая связь обычно у сестер-близнецов, хотя я склонна к тому, что все намного проще: когда идете с лучшим другом бок о бок десять лет, вы на каком-то уровне тесно связаны. Проблема лишь в том, что в ту ночь я перестала ощущать Монику совсем.

* * *

Существуй край Земли на самом деле, Эмброуз находился бы именно там.

За окном блестел снег, снаружи «Бетти Буп» напоминало пряничный домик, а вот заправка мистера Тони выглядела пристанищем тьмы. Вороны вальяжно кружили над зловещим местом, можно было подумать, что они его охраняют, если бы не комок снега, внезапно рухнувший на одну из важных черных птиц, марширующих у входа около заправки. Брызги крови мелкими алыми каплями прожгли сугроб. Ахнув, я пригляделась и узнала в том самом комке снега белоснежного кота мистера Тони. Люцифер, впившись мелкими, острыми, как лезвия, зубами в плоть ворона, тот же час исчез из поля зрения. Сглотнув, я отвернулась от окна, продолжая нервно заламывать пальцы и облизывать искусанные губы.

– Зеленый чай с лимоном, – торжественно объявила Кэтрин, ставя передо мной добротную чашку, – мама говорит, лучшее успокоительное в мире, а она в этом разбирается.

Я неопределенно кивнула головой, выдав что-то отдаленно напоминающее улыбку, и принялась рассматривать посетителей «Бетти Буп». Зимой, да еще в последний день новогодних каникул, в закусочной и вишенке негде было упасть, казалось, здесь учеников собралось больше, чем их завтра будет в школе.

– Может, мне все-таки пойти с тобой? – предложила Кэтрин, наблюдая, как я дрожащими руками держу чашку с чаем.

– Нет, мы не можем рисковать. У меня предчувствие, что этот мистер Бейкер хоть и не в себе, но может владеть очень важной для нас информацией.

– Хорошо, но тогда я могу поговорить с Лили по поводу рукописи?

Я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Лили в школу так и не вернулась, родители перевели ее на домашнее обучение, за последние четыре месяца мы видели старшеклассницу от силы два раза. Но все это время Кэтрин не переставала твердить, что Лили может знать, кто отправил шерифу Хоуку «Наследие Эмброуза» в день исчезновения Моники.

– Или это вообще была сама Лили, – выпучив глаза и размахивая руками, убеждала меня Кэтрин, – анонимно прислала рукопись, чтобы в случае чего шериф Хоук не повелся на наши рассказы о «Красном маяке». Зачем-то же она ее стащила!

– Как бы подозрительно Лили себя ни вела, мы не можем утверждать, что именно она украла «Наследие». И вообще, касаемо гибели «французов» появляется все больше вопросов. Одно другому противоречит, – нехотя я посмотрела на часы, – но об этом позже. Мне пора.

Как только я встала из-за стола, поняла, что уже не боюсь – на это у меня просто не осталось сил. Бессонной ночью я обдумала все возможные варианты будущей встречи, в воображаемых сценариях меня и похищали, и пытали, и убивали. Но какой смысл пугать себя, если я все равно пойду на заправку напротив?

– Я буду ждать тебя здесь, – ободряюще кивнула Кэтрин, изо всех сил пытаясь скрыть от меня страх в глубине глаз.

Этот город отравляет меня. Подумать только, как безумно я его раньше любила. Но в том, что случилось и происходит сейчас, я виню Эмброуз, будто город живое существо. Небольшое, но опасное, оно гипнотизирует всех своей атмосферой тайны. «Тайны, которой нет», говорил Алекс. Как же сильно он ошибался.

Оскальзываясь на льду и употребляя мамины любимые ругательства, я кое-как доковыляла до заправки, рискуя в любую секунду оказаться в ближайшем сугробе. Предательский страх снова окутал сознание, низ живота скрутило, когда над входной дверью зазвенел золотистый колокольчик, оповещая о новом посетителе в моем лице.