Тайна Муромской чащи

И она была права, во всяком случае, она была права сегодня. Гвоздиков, Маришка и Митя целый час втолковывали неудачливой бригаде, что они не лешие, не колдуны, не волшебники, а обыкновенные люди, пришедшие в Муромскую Чащу для их спасения и для спасения самой Муромской Чащи. Особенно старалась убедить упрямых лесорубов Маришка. Она подступала к братьям Разбойниковым и сердито им выговаривала:

– Вы что: меня не узнаете? Я же вам в Апалихе еще про Муромскую Чащу рассказывала!

– Почему не узнаем – узнаем… – опускал Паша глаза, продолжая упорно гнуть свою линию, – там ты просто девчонкой была, а тут…

– Ну, что тут, что тут?!

– А тут ты волшебницей окажешься, – поддерживая брата, сказал Саша.

– Я – волшебница?! – искренне удивилась Маришка. – Я самая обыкновенная второклассница! Видите у меня еще на руке чернильное пятно не стерлось?

И она по очереди стала протягивать им свою руку с бледным фиолетовым пятнышком у запястья.

– Сейчас видим, – шептали парни, дружно пятясь от наседавшей на них девчонки, – а через минуту – хоп! – и нету…

Хитрый Опилкин решил проверить старика и мальчишку с девочкой более надежным способом. Он быстро сбегал в палатку и взял там свой старый топор. Спрятав его за спину, он вернулся и продолжил прерванный было разговор.

Старик, мальчик и настырная девчонка просили лесорубов немедленно покинуть Муромскую Чащу. Бригада, и сам бригадир с радостью хотели бы исполнить их просьбу. Но сколько дней и сил было уже потеряно! Сколько денег ушло впустую, выброшено на ветер… А сколько не заработано! Подумав об этом, Опилкин заскрежетал зубами. Только трудом, упорным трудом до седьмого пота могла бригада искупить и исправить совершенные ими ошибки.

– Нет! – решительно ответил после долгих и мучительных раздумий Григорий Созонович. – Мы не вернемся, пока не сделаем задуманное!

Разговаривая, он время от времени доставал из-за спины топор и, покрутив его в руках, прятал снова за спину. Старик и особенно мальчишка косили глаза на топор, но рассыпать его впрах, кажется, не собирались. Опилкин окончательно уверился, что перед ним обыкновенные нормальные люди, а никакие не волшебники, и потерял к просителям всякий интерес.

– А ну, ребятки, отдыхать! – громко объявил он и зачем-то похлопал три раза в ладоши. – Завтра тяжелый день!

– Утро сегодня тоже было не легкое… – вздохнул Ведмедев и первым отправился на покой в палатку.

За ним потянулись и братья Разбойниковы. Опилкин, который хотел было уже идти следом за Пашей и Сашей, посмотрел в последний раз на странных пришельцев, и жалость к ним на мгновение шевельнулась в его одеревеневшем сердце:

– Прошу и вас к нашему, так сказать, шалашу… Устали, чай, с дороги?

Но Иван Иванович вдруг заупрямился и отказался от приглашения.

– Благодарю вас, – холодно сказал он Григорию Созоновичу, – и я, и дети сыты. Мы раскинем свой бивуак где-нибудь в другом месте! – И он повернулся к Опилкину спиной.

А Маришка удивленно подумала: «Оказывается, у нас какой-то бивуак имеется… А я и не знала!»

Глава тридцать четвертая

Но бивуака у Гвоздикова не было. Он сказал про него Опилкину лишь для того, чтобы отказаться от бригадирского приглашения.

– Наши друзья из Муромской Чащи подумают, что мы заодно с лесорубами, – объяснил Иван Иванович ребятам, – но разве мы можем согласиться на вырубку прекрасного заповедника?

– Не можем! – сказала Маришка решительно.

– Не можем, – ответил также и Митя. И тут же спросил: – А что мы можем?

Гвоздиков отвел ребят подальше от стойбища лесорубов и пригласил их на минутку присесть.

– Что мы можем? – повторил Иван Иванович Митин вопрос, после того как они все уселись на траву. – Многое! Безвыходных положений не бывает, нужно только хорошо раскинуть мозгами.

Митя улегся на спину и сладко потянулся:

– И чего здешние граждане с ними чикаются? Не понимаю! Колдовать разучились, что ли?

Гвоздиков посмотрел на мальчика и некоторое время не отвечал ему, сосредоточенно думая. Потом проговорил:

– Это было бы нечестно с их стороны воспользоваться колдовством. Лесорубы колдовать не умеют, и силы поэтому явно не равны. Превратить царевну в лягушку или бригадира Опилкина в козявку – пара пустяков. Но как трудно будет ему потом из козявки вновь превратиться в настоящего человека!

Митя, до этого безмятежно глядевший на облака, вдруг резко подскочил.

– Смотрите! – крикнул он, показывая рукой куда-то вдаль. – Что-то летит, кажется, вертолет!

Маришка и Гвоздиков тоже быстро поднялись на ноги и уставились в синее бездонное небо.

– Не-а, – сказала Маришка через несколько секунд, – это не вертолет. У вертолета крутилки наверху крутятся, а у этого махалки сбоку махают. Должно быть, махолет летит.

Иван Иванович, хотя и был взволнован неожиданным известием, все-таки не удержался и сделал Маришке замечание:

– Кто же так говорит, Мариш! «Махают»!.. Такого слова-то в русском языке не найдешь!

– Что ж я его сама придумала? – удивилась Маришка.

Пока они пререкались, таинственный летательный аппарат приблизился к ним настолько, что его можно было рассмотреть получше.