Тайна музея восковых фигур

— Алло, Мак Алистер! — раздался приглушенный голос полицейского инспектора. Он звучал непритворно радушно. — Очень рад слышать вас!.. Что нового, спрашиваете? Да, как сказать, кое-что есть. Хотя, видит бог, англичане правы, когда говорят, что самая хорошая новость — это отсутствие всяких новостей… Знаете что? Приходите ко мне домой. Я сегодня в одиночестве. После обеда все расходятся кто куда: жена на благотворительное собрание, дочь на скачки, да и сын куда-то собирается… Правда, приходите. Я возвращусь из церкви через два часа. Спокойно поговорим, выпьем настоящего шотландского виски…

Откровенно говоря, я отказывался не очень-то решительно. Промямлил что-то о свидании в клубе, но в конце концов согласился: было просто любопытно посмотреть, в какой обстановке живет полицейский инспектор. Современные авторы детективов почему-то никогда не пишут о частной жизни сыщиков, а единственные сведения, которыми я располагал в этой области, относились к далекому и к тому же не очень достоверному прошлому знаменитого Шерлока Холмса.

Глава двенадцатая ВОСКРЕСНЫЙ ВИЗИТ

Карриган жил на одной из тех окраин Нью-Йорка, где предприимчивая строительная компания основала городок из маленьких недорогих домиков. Ярко раскрашенные, с крышами из глазированной черепицы, обрамленные зеленой лентой подстриженного газона, они казались какими-то ненастоящими. На нешироких улицах было безлюдно и тихо. Изредка раздавался визг автомобильных шин на крутых поворотах.

Все выглядело почти так же, как в районах, где жили нью-йоркские богачи. И все же даже не очень опытный глаз мог заметить, что дома слишком маленькие, садики вокруг них слишком тесные, тротуары слишком узкие, и даже полисмены слишком строгие к водителям машин. Здесь жили те, у кого большие претензии и не очень большие возможности. Именно о таком домике всю жизнь мечтала мисс Паризини, кассирша Музея восковых фигур…

Одноэтажный дом Карригана казался выше других из-за крутой черепичной крыши. Узкая полоса коротко подстриженного газона отделяла стены от невысокой решетчатой ограды. Звонок был особый — благородного низкого тона. Он раздался где-то далеко, как задумчивый перебор колоколов.

Дверь открыл сам хозяин дома. Как добрый католик, в этот воскресный день он был в строгом черном костюме и таком же галстуке.

В доме пахло мебельным лаком и сигарами. Обстановка была современная. Пожалуй, даже чересчур современная. Как бывает у людей, которые очень боятся, как бы о них не подумали, что они «не на уровне»…

— Добро пожаловать, Мак Алистер! Я рад видеть вас в своем доме. Пройдемте ко мне в кабинет — там будет спокойнее.

Обычно медлительный и несколько флегматичный, полицейский инспектор в тот день показался мне каким-то нервным, даже суетливым. Я объяснил себе это его законной радостью. Еще бы! Дело о Музее восковых фигур закончилось, и закончилось именно так, как он предсказывал. Убийца сидит в тюрьме и полностью признался в преступлении. Увы! Я не разделял радости Карригана. Что из того, что правосудие восторжествовало? Разве изменится что-нибудь в судьбе вдовы Монтеро, или мисс Паризини, или несчастной Казимиры Колинской? Да и сам убийца оказался человеком, достойным сожаления.

Мы прошли через гостиную с низкой полированной мебелью и огромной — в полстены — абстрактной картиной. Кабинет Карригана размещался в небольшой комнате. Очевидно, она была единственной комнатой в доме, где сохранилась кое-какая старомодная мебель: два пухлых кожаных кресла, старинный, резной письменный стол и такой же стул с высокой спинкой и кожаной подушкой на сиденье. Видимо, это было все, что удалось «отстоять» Карригану. Все остальное принадлежало к ультрасовременному стилю: низкий оранжевый столик и возле него два стула с сиденьями, похожими на лепестки розы; книжная полка, в точности такая, как их изображают на рекламах современной мебели, — почти без книг, но с вазами и безделушками…

Как-то само собой получилось, что мы избрали кожаные кресла.

— Это очень хорошо, что вы пришли. Я уже начал беспокоиться…

— Беспокоиться? Разве что-нибудь случилось? — Своим вопросом я хотел помочь Карригану приступить к рассказу о Коллинзе.

— Сигару? — Карриган протянул мне коробку великолепных гаванских «Корон», которые он, видимо, курил по воскресеньям, но тут же спохватился: — Ах, да! Вы же курите трубку, я забыл.

Пока он аккуратно обрезал кончик сигары специальными маленькими щипчиками, я зажег трубку и удобно откинулся в кресле, готовый слушать.

— Вы знаете, сегодня, когда вы меня спросили по телефону, нет ли чего-нибудь нового, я обрадовался. Последние дни вы куда-то исчезли, и я подумал… — Карриган вдруг оборвал себя и спросил взволнованно: — А может быть, вы уже пишете?

— Видите ли, — ответил я уклончиво, — я еще хорошо не знаю, о чем писать.