Тайна на дне колодца

Золото! Это было, безусловно, золото. Все происходило как в прочитанных мной рассказах про золотоискателей. Собрав со дна таза тогда золотые песчинки, образовавшие этот живописный мазок, в пробирку, я снова наполнил его песком и водой.

Брат вырвал у меня таз из рук. Принялся встряхивать. Выплеснул. Что-то неудачно у него получилось.

Мазка не было. С трудом мы нашли на дне три-четыре песчинки.

— На, болтай лучше ты, у тебя больше опыта, — сказал брат, отдавая мне таз.

Я принялся промывать песок. Дело шло с переменным успехом. Иногда получался вполне заметный мазок, как и в первый раз. В другой раз вся добыча ограничивалась одной или двумя песчинками. Случалось и так, что совсем ничего не было. Видно, распределение золота в песке имело неравномерный характер. И все же, когда весь песок был промыт, пробирка оказалась почти наполовину наполнена темным, непросвечивающимся песком. Она казалась тяжелой, словно в нее насыпали свинцовой дроби.

— Это, несомненно, металл, — сказал брат, — но какой? Может быть, это вовсе и не золото?

— Вот придем домой и установим точно, — ответил я.

— А как мы установим?

— Увидишь.

Дома я занялся химическими опытами впервые с тех пор, как мы вернулись в Ирпень из Киева. Укрепив на специальной деревянной подставке три пробирки, я бросил в каждую из них по нескольку крупинок добытого нами металла, после чего в одну пробирку налил крепкой соляной кислоты, во вторую пробирку — серной, в третью — азотной.

Брат впервые с интересом отнесся к химии.

— Это что ты туда за вонючие жидкости льешь? — спросил он.

— Это не вонючие жидкости, — авторитетно ответил я, — а серная, соляная и азотная кислоты. Если крупинки хоть в одной из этих кислот растворятся, то это не золото.

— А если не растворятся?

— Ну, тогда золото, — развел я руками.

— А если, допустим, в серной растворятся, а в соляной и азотной не растворятся? — продолжал спрашивать брат.

— Тогда не золото, — объяснил я. — Золото не растворяется ни в серной, ни в соляной, ни в азотной кислотах.

— А долго надо ждать?

— Ну, я не знаю. Я ведь с золотом никогда не имел дела. Подождем до завтра.

— Это до завтра ждать! — ужаснулся брат.

— Зато уж наверняка будет, — утешил я его.

— Отцу ничего говорить не надо. Ему не понравится, что мы раскрыли его тайну, — предупредил брат.

— А он, думаешь, знает, что в колодце золото?

— Почему же он, по-твоему, про какую-то колодезную тайну болтал? Ясно, знает, — сказал брат. — Должно быть, когда колодец копали, он попробовал промывать песок и нашел золото. Он ведь видел, как промывают в Сибири золото, когда на японскую войну ходил.

— Да, — вспомнил я. — Он ведь и сам там нашел золото, которое во флаконе.

— Верь ты ему! — с презрением сказал брат. — Это он не там нашел, а здесь.

— Где здесь?

— В колодце. Где же еще!

— Почему же он говорит, что в Сибири?

— А что он, дурак, чтоб говорить, что не в Сибири? Станет говорить, что у него в колодце золото, чтоб каждый дурак лазил к нему в колодец за золотом! Он не дурак!

— Значит, то золото, которое у него во флаконе, вовсе не из Сибири, а из нашего же колодца?

— Ясно.

Крупинки между тем без всякого изменения лежали на дне пробирок. Кислоты, по всей видимости, на них совершенно не действовали. У меня почти не оставалось сомнения, что наша находка — золото.

— А почему тебе пришло в голову там искать? — спросил я брата.

— Когда ты вчера посмотрел на песок, я сразу подумал, что ты подумал, что там золото. А вечером я лег спать да и думаю: вдруг там на самом деле золото? Ты уже везде искал, а там не искал. Должно же оно где-нибудь быть, думаю.

— Почему же ты мне не сказал?

— Я думал, ты спишь.

— А утром?

— Утром не хотел тебя будить. Ну, и думал, вдруг там никакого золота не окажется и ты будешь надо мной смеяться, скажешь: заболел золотой горячкой.

Он стал спрашивать, почему золото могло оказаться на такой глубине.

Я объяснил, что золото находят по берегам рек, потому что вода размывает природные месторождения и уносит крупинки золота, которые оседают по берегам и на дне. Реки часто меняют русла. Старое русло может засыпать песком, на его месте может образовываться дюна, поэтому золотоносный слой может обнаружиться на глубине.

— Тогда надо поискать золото на участке там, где пониже. Колодец — на возвышенности, а мы пороемся в более низких местах. Там, может быть, только копни — тут же золото, — высказал предположение брат.

Поскольку исследуемые частички в пробирках не подверглись за ночь воздействию кислот, мы со следующего же дня принялись за геологические изыскания. Делалось это так. Снимался слой чернозема толщиной около метра, то есть, говоря проще, копалась яма глубиной с метр. Под слоем чернозема обнаруживался слой песка. Этот песок мы пробовали промывать и, не обнаружив в нем ни крупинки золота, начинали рыть яму в другом месте.

Через несколько дней у брата уже начались занятия в профшколе, и он сказал:

— Мы с тобой тут как дураки роемся, а может быть, это и не золото вовсе. Ты ведь не ювелир. Лучше я отнесу пробирку Апельцыну и узнаю точно.

— А если Апельцын спросит, где ты взял этот песок?