Тайна на дне колодца

— Скажу, отец из Сибири привез.

На другой день, уезжая в Киев, брат захватил с собой пробирку с нашей добычей, а вечером вернулся в таком виде, что я сразу и не узнал: в модном однобортном коверкотовом пиджаке, в таких же брюках-дудочках, то есть суживающихся книзу, по тогдашней моде; из-под брюк выглядывали наимоднейшие пестрые носки, на ногах — остроносые штиблеты из желтой кожи, на голове — модная фетровая шляпа, и еще на шее у него был узенький галстук-гудочек, какие только входили в моду. Кроме того, в руках у него было два больших свертка.

Увидев, что я на него воззрился, он подмигнул мне и приложил палец к губам, чтоб я помалкивал. Мать конечно же сразу обратила внимание на перемену в его костюме и спросила:

— Где это ты все взял?

— Купил.

— А деньги откуда?

— Картину продал.

— Какую картину?

— Ну, свою картину «Зимний пейзаж», — не моргнув глазом ответил брат. — У нас в профшколе устроили выставку прошлогодних работ. Я еще весной дал для выставки этот пейзаж, и вот теперь его купил кто-то.

Мать только головой покачала. Я между тем развернул один из принесенных братом свертков, надеясь, что там костюм для меня. Но в свертке была аккуратно сложенная старая одежда брата. Зато в другом свертке оказался новенький модный непромокаемый плащ.

— Что же ты мне только плащ купил? — с обидой спросил я.

— Это не тебе. Это тоже мне, — сказал брат. — На тебя этот плащ велик будет.

Напялив на себя еще и этот плащ, он принялся вертеться в нем перед зеркалом, выпячивая грудь, как индийский петух.

— Сколько же тебе Апельцын заплатил за золото? — спросил я.

Брат назвал какую-то сумму.

— А сколько ты истратил?

— Все и истратил.

— Значит, тебе все, а мне ничего! — говорю.

— За что же тебе? Золото ведь я нашел. Ты вон сколько искал и ничего не нашел, а я взял пошел и сразу нашел.

— Вот что это проклятое золото с людьми делает! — сказал я, саркастически усмехаясь. — Вместе работали, вместе копали, а как только золото попало в руки, сейчас же — мое!

— Ну чего ты ерепенишься? — сказал брат. — В следующий раз найдем — твое будет.

— А где его найдешь? Мы уже весь участок обыскали.

— Чудак! Из колодца достанем. Там много.

— Под каким же предлогом ты сейчас в колодец полезешь? Тогда огород поливать нужно было.

— Предлог найдем. Если в это время кто-нибудь из соседей придет за водой, скажем, что я часы уронил в колодец.

— А ты что, еще и часы купил? — удивился я.

— Нет, на часы не хватило денег. В следующий раз и часы можно будет купить.

— Нет уж, — говорю. — Сначала мне купим одежду. Я тоже не хочу оборванцем ходить.

Когда пришел отец, мать сказала:

— Глянь-ка, наш Павлушка как отличился. Картину с выставки у него купили.

— Да что ты? — удивился отец. — Ну-ка, ну-ка! Да ты только погляди на него! Красавец! Экипировался, значит! Это какую картину? «Зимний пейзаж», говоришь? Слушай, да ты везучий, я вижу! Талант! Деньгу зашиб своим трудом. Теперь я за тебя спокоен! Ты свою дорогу нашел в жизни. Я же говорю: искусство должно приносить пользу… художнику! Ха-ха-ха! Ну-ка, покажись, покажись! Дай я тебя поцелую, сыночек!

Брат вертелся перед ним в своем новом костюме, то надевал шляпу, то снимал, то плащ на себя напяливал — одним словом, выпендривался, если говорить на теперешнем языке, а отец все нахваливал его и повторял свою шуточку насчет того, что искусство должно приносить пользу художнику.

С тех пор отец при каждом подходящем случае не отказывал себе в удовольствии погордиться своим удачливым сыном и произносил уже известные монологи:

«Гляди-ка! Талант! „Зимний пейзаж“! Везучий! Деньгу зашиб! Шляпу надел! Обеспеченный кусок хлеба с маслом!..»

И так далее в этом же роде.

Когда же он являлся домой в особенно боевом настроении, он опять же затевал разговор на эту тему, но уже в другом тоне:

«Ты что думаешь, картину продал, так умнее батьки стал? Твой батька еще себя покажет! Шляпу надел! Плевал я на твою шляпу!..»

Словом, разговоров на эту тему хватило на целый год и даже больше.

На другой день мы с братом отправились к колодцу со всем своим золотопромышленным снаряжением и принялись вычерпывать воду в быстром темпе в два ведра. На этот раз уже не брат, а я опустился в колодец и наполнял ведра песком. В общем, мы и на этот раз натаскали песка не меньше, чем в предыдущий, а когда стали промывать, не обнаружили в нем ни одной золотой крупинки…

Ни одной! Растерявшись, мы подумали было, что это какое-то «ошибочное явление», как выразился брат, и промыли весь песок еще раз, однако с тем же отрицательным результатом.

После этого мы уже даже не знали, что думать, а так как оба очень устали, то уселись на край колодца, чтоб передохнуть. От этого, должно быть, колодец и «ухнул» (тоже выражение брата), то есть он не развалился, что тоже могло произойти, а как-то сразу опустился под нами и в одно мгновение стал вдвое ниже, чем был.