Тайна нефритового голубя

Вспомнил Фаддей, как через три года после начала строительства Новоиерусалимского монастыря в селе Воскресенское появился посланец матушки Меланьи и потребовал у него ключ-складень от тайника, где был спрятан волшебный нефритовый голубь. Объявись Гурий несколько раньше – Фаддей показал бы ему, где тайник, и отдал бы ключ-складень не раздумывая. Но теперь жизнь подмастерья каменных дел стала совсем другой. И изменилась она благодаря все тому же нефритовому голубю…

Не молод уже был Фаддей, однако тронула его сердце синеглазая красавица Оксана, что приехала на строительство монастыря вместе со своим дядей Степаном Полубесом из белорусского города Мстиславля. Полубес считался ведущим керамистом Нового Иерусалима, а она была незаменимой ему помощницей. И когда Фаддей обратился к нему с просьбой изготовить изразец с изображением летящей птицы, обещая щедро заплатить, тот поручил это дело племяннице.

Чтобы показать Оксане, какая птица должна быть на изразце, Фаддей провел ее в подземелье сооружаемого собора, открыл ключем-складнем тайник и достал из него нефритового голубя, который сразу засиял необычно ярким желто-зеленым цветом.

Никак не ожидал он, что девушка, увидав такое чудо, вдруг, словно в беспамятстве, начнет креститься, целовать ему руки и ноги и, называя Фаддея святым, умолять простить ей все грехи и благословить. Вместо того чтобы успокоить Оксану и разуверить в своей святости, Фаддей стал ей поддакивать и еще говорить, что птица эта божья, и что через нее он может общаться с самим Господом.

И девушка поверила каменщику, стала слушаться его и как родного отца, и как мужа. А Фаддей, в котором снова проснулась мужская сила, каждую ночь зазывал ее в подземелье собора, показывал нефритового голубя и все сильнее закабалял ее.

Изразец, что поручил Оксане сделать дядя, получился на славу. Фаддей приспособил его вместо дверцы в тайник, где хранился нефритовый голубь. Он был полупрозрачный и тоже начинал светиться, когда рядом оказывался ключ-складень. Найти тайник и так было непросто, а после появления Гурия Силкина, Фаддей еще и замазал изразцовую дверцу глиной.

Расстаться с волшебным голубем он не хотел, да теперь, наверное, уже и не смог бы. Все чаще вспоминал он, старца Капитона, вспоминал его проповеди и людей, которые слушали и верили одним лишь его словам. И понимал Фаддей, что, обладая волшебным светящимся голубем, можно подчинить себе не только Оксану, но и многих, многих других.

Посланца матушки Меланьи он обманул. Договорился с ним встретиться на рассвете, чтобы отвести к тайнику, а сам, как только стемнело, забрал нефритового голубя и, вместе с Егором, Андрейкой и со своей невенчаной женой Оксаной, которая скорей была его рабыней, сбежал из села Воскресенского.

Долго искал Фаддей Солодов место, где бы не смогли его отыскать ни Меланья, ни Силкин, ни другие ее посланцы, пока далеко за Костромой не приткнулся к небольшому, в три двора, поселению староверов. Нефритовый голубь, засиявший в его руках, заставил набожных людей поверить в проповеди Фаддея. А он, будто от лица Господа, начал поучать, как следует православным древнехристианам дальше жить, чему верить и как молиться. И вскоре все, от мала до велика, стали величать его не иначе, как святой старец и во всем слушаться.

За шесть лет, что прожил он в общине, которая с каждым годом все больше разрасталась, Фаддей Солодов превратился для ее жителей чуть ли не живого Бога. Святой старец занимал самую лучшую избу, построенную всей общиной, за ним ухаживали, его кормили и поили, вместо него выполняли работы по хозяйству. О лучшей жизни Фаддей никогда и не мечтал.

И вот сегодня утром, выйдя во двор, Фаддей увидел приближающегося к нему семенящей походкой маленького мужичка с изуродованным лицом, в котором узнал Гурия Силкина.

– Конец! Конец антихристу Никону! – вскричал Гурий, даже не поздоровавшись. – Царь наш Алексей Михайлович Тишайший собирает Вселенский собор! Решать будут и патриархи, и митрополиты, и епископы, и весь мир, как расправиться с извергом рода человеческого!

Был Гурий все такой же вертлявый и все так же ежеминутно почесывал голову, ставшую почти совсем лысой. И с Фаддеем разговаривал все так же, по-хозяйски, словно расстались они только вчера, и словно не обманывал из них один другого. Фаддей провел его в избу, дал напиться медвяного кваса, после чего спросил строго, зачем тот пожаловал.

– А пришел я в эту общину не просто так, а по делу. И ты, святой старец, сам знаешь по какому, – усмехнулся Гурий и затараторил, не давая Фаддею даже рта раскрыть.