Тайна невидимого убийцы

Он остановился, потому что увидел подходившего ко мне слугу Гастона, который нес на подносе конверт. Папа сообщал мне, что на весь день уехал в Ля Рошель по делам. Он советовал мне пока воздержаться от купания, поскольку я еще недостаточно окреп, не привык к местному климату и т.д. и т.п. Бедный папа пытается заменить мне маму! Ладно, доставлю ему такое удовольствие… Пока я читал записку, Нурей тихонько вышел, оставив мое любопытство неудовлетворенным.

Я вернулся наверх. Поднявшись на второй этаж, я подумал, что надо составить план этажа. В этих бесконечных коридорах так легко заблудиться! Это не значит, что мне нужен был путеводитель, чтобы найти свою комнату: просто план помог бы мне хорошенько все осмотреть.

Сразу после двери с надписью «Вход воспрещен» пересекались два коридора. Тот, что шел налево, вел к лестнице, а правый — к моей комнате. Я честно собрался пойти к себе, но надпись «Вход воспрещен» не давала мне покоя. Я тихонько нажал на дверную ручку… Я даже не хотел туда входить, только посмотреть… И вдруг почувствовал, что я не один. Тебе знакомо это состояние, когда кажется, что по спине бегут мурашки? Я резко обернулся. Позади меня стоял Симон.

— Извините, — пробормотал я.

— Ничего, — ответил он. — У меня дурная привычка передвигаться бесшумно. Вы, видимо, задаете себе вопрос, почему вход сюда воспрещен? Просто необходимо как-то оградить помещения, предназначенные для хозяев, от любопытства посетителей. Но вы — это совсем другое дело. Я уверен, что мсье Ролан разрешил бы вам войти. Пойдемте…

Он открыл дверь и включил несколько бра на стенах огромной комнаты. И тогда…

Я был потрясен. Я не мог сдвинуться с места. То, что я увидел, превосходило всякое воображение. На нескольких столах (слушай внимательно!), огромных, как столы для пинг-понга… Нет, я просто не могу тебе это подробно описать, это выше моих сил. Передо мной предстало поле битвы! Настоящее, изрытое воронками, траншеями, с брустверами, мешками с песком, колючей проволокой и солдатами! Солдаты стояли, лежали, закинув винтовки за спину, прятались в засаде… Они были совсем как настоящие, в мундирах и касках, некоторые из них готовились к бою, другие бросали гранаты, а третьи в едином порыве опустились на одно колено, положив руку на сердце. Они давали клятву. Я просто не знал, куда смотреть!

— Это битва под Верденом[7], — сказал Симон полным благоговения голосом.

Каждая деталь, которую я видел, как будто жила и двигалась. Немного поодаль от меня стояла семидесятипятимиллиметровая пушка, окруженная артиллеристами, один из которых закрывал затвор орудия, а другой подносил снаряды. Еще дальше находился полевой госпиталь. Там на носилках лежали истекающие кровью солдаты. Отдельно располагались отравленные газом; на них были абсолютно точные копии противогазов, через стекло виднелись позеленевшие лица.

Симон наблюдал за мной, и восхищение, которое он читал на моем лице, наполняло его гордостью. Он подошел к пульту и нажал какую-то кнопку. Знаешь, старик, то, что произошло после этого, просто невозможно описать. Начался артиллерийский обстрел! Взрывы снарядов оживили поле сражения, оно стало жутким, но в то же время величественным! Наконец Симон остановил артобстрел и осторожно взял в руки фигурку командира с биноклем в руках. Он поднес его к моему лицу и объяснил:

— Все, что вы видите на этом поле, воспроизведено с точным соблюдением пропорций. Эти оловянные солдатики — точная копия солдат того времени.

Он поставил фигурку на место и обвел рукой панораму.

— Само поле сделано из земли с примесью извести, так что тип почвы примерно соответствует поверхности Мор-Омм[8]. Мсье Ролан тщательно изучил все документы.

— Сколько же здесь солдат? — робко спросил я.

— Двести восемьдесят три. Но мсье Ролан продолжает их делать. Теперь он хочет построить в бывшей биллиардной панораму кладбища в Дуомоне[9].

— Неужели он все это сделал сам?

— Да. Начиная с каркаса и до покраски. У него есть печь и все остальное, что необходимо для работы.

— А документы?

— Их собирал еще его отец. В 1916 году он служил в армии и был ранен в бою под Верденом. Вначале он хотел написать книгу воспоминаний, но потом отказался от этого намерения.

— И тогда мсье Ролан…

— Да. Он так и не смог примириться со смертью отца. Они не очень-то ладили, но после гибели отца мсье Ролан пережил глубокую депрессию.

Симон понизил голос.

— Прошу вас, пусть все это останется между нами. Мсье Ролан не любит, когда об этом говорят. Я показал вам коллекцию только потому, что мальчики вашего возраста умеют ценить подобное мастерство.

Он осторожно взял фигурку солдата с ручным пулеметом и, поднеся игрушку к свету, добавил:

— Это модель Сент-Этьена. Она хуже пулемета Гочкиса. Сам я не очень в этом разбираюсь, но, помогая мсье Ролану, я слушаю, что он говорит. Вот и…

Я был потрясен. Больше того, я до сих пор еще не могу прийти в себя. Как ты понимаешь, меня распирало от множества вопросов.

— А обитатели гостиницы знают? — спросил я.

— О нет! Об этом никто не знает. Иначе сюда началось бы настоящее паломничество.