Тайна объекта «С-22»

Петро нащупал на поясе рукоять пистолета и поправил напуск рубахи.

– Ти памьятай Петре… Весь час памьятай… – Дядька Свирид сам никак не мог успокоиться. – Треба бигты як домовлялись! Тильки через перелаз, а дали за домом бестарка чекати буде, бо без коней втекти не можна… Я того воза туды сам поставил…

– Та памьятаю…

– И ще… – дядька Свирид взял Петра за руку. – Останнего раза капитан казав, що як выйде, то бійци кровью мазатысь будуть, ну щоб уси повирилы, що ти, той, взаправду стреляв… Так, щоб ти не лякався…

– Добре… – кивнул Меланюк. – Так я пишов?

– Давай, Петре! И хай щастыть тоби…

Оставив дядьку Свирида в завулке, Петро боковой стежкой вышел к школе и тут во дворе как назло к нему неожиданно пристал ко всем цеплявшийся Ицек:

– Слухай, Петро, хочу тебе спросить…

– Що?

– Ти за Польщи в криминале чего сидел?

– А тоби яке дило? – окрысился Петро, которому сейчас было плевать на Ицека. – Сам би поседив, так, може б, й знав щось, а то хто сидить, а хто только языком мелет!

В словах Петра была доля правды. Что ни говори, а Меланюк сидел при поляках в тюрьме, а Ицек крутился у портного в подмастерьях…

Пока Ицек собирался с мыслями, из-за церкви показался небольшой конный разъезд, рысью направлявшийся к школе. Поъехав к ограде школы, конники спешились, и часть из них прошла во двор, а вторая как бы сама собой рассредоточилась вдоль улицы. Одновременно с ними к воротам подошли капитан Усенко и сопровождавший его дядька Свирид.

Всерьез обеспокоенный предстоящим бегством, Петро напряженно следил за ними, забыв про Ицека и не подозревая, что это волнение сразу же, как в зеркале, отразилось у него на лице.

Уже с середины двора, не дойдя еще шагов пятнадцать, дядька Свирид вскинул руку и закричал, показывая на Меланюка:

– Вот он!..

Внутренне готовый к этому, Меланюк сразу кинулся бежать, и тут неожиданно Ицек, не спускавший с него глаз, бросился наперерез.

– Стой! Стой, подлец!.. – заорал Ицек, загораживая перелаз.

Петро попробовал прорваться, но Ицек, не переставая орать, обеими руками вцепился в рубаху Меланюка. Едва Петро понял, что непредвиденное вмешательство активиста путает так тщательно отработанный план, откровенная злость исказила его лицо. Ицек испуганно отшатнулся, а Петро, получив наконец свободу, метнулся назад.

Стараясь в считанные секунды найти решение, Меланюк выхватил из-под рубахи «парабеллум» и, размахивая им, заметался по двору. Увидев, что он вооружен, селяне кинулись кто куда, и только оставшиеся на месте красноармейцы своим видом напомнили Петру что надо делать.

Почти не целясь, Меланюк принялся палить во все стороны. Красноармейцы тут же отшатнулись, а один, наверное, тот, в кого по плану должен был стрелять Петро, рванул гимнастерку и, обнажив красную, как от крови, грудь, начал хватать руками товарищей.

Петро сорвался с места и, еще пару раз пальнув на бегу, буквально налетел на шарахнувшегося оседланного коня, задранной головой испуганно натягивавшего привязь. Рванув со столба поводья, Петро вскочил в седло и, еще не попадая носками сапог в стремена, послал строевого коня вперед.

С улицы вразнобой загремели выстрелы, но Петру было уже не до них. Нещадно колотя каблуками и гикая, он заставил коня карьером вылететь на пустопоросль, отделявшую школу от леса. Теперь конь прямиком мчался через кусты и рытвины, так что пригнувшийся к передней луке Петро видел только стоявшие торчком конские уши да стремительно приближавшиеся деревья. Тем временем гремевшие сзади выстрелы не стихали, а только вроде переместились чуть-чуть в сторону.

Внезапно уши коня провалились далеко вниз, и вместо деревьев, прямо перед носом Петро увидел откос, покрытый жухлой травой. Выронив пистолет, он кубарем вылетел из седла, едва успев немного смягчить удар вытянутыми вперед руками.

Приподнявшись на четвереньки, Петро лихорадочно отыскивал глазами пистолет и, заметив в траве вороненый ствол «парабеллума», одновременно понял, почему оказался на земле. Его конь, перемахнув через кустарник, передними ногами угодил в водомоину и только чудом не придавил Петра.

Зажав пистолет в левую руку, Меланюк, прикрываясь кустами, на карачках добрался до опушки и, вскочив, стремглав помчался между деревьев к той самой поляне, где по уговору должен был бросить бестарку…

* * *

Шкала «Электрита» светилась мягким зеленоватым светом. Положив пальцы на ручку, пан Казимир медленно вращал верньер. Красная стрелка ползла справа налево, пересекая деления и цифры. Приемник то шептал ласковые мелодии, то взрывался маршевым громом, сотрясая декоративную ткань.

Едва майор нашел нужную станцию, как позади хлопнула дверь и в комнату вошел Голимбиевский.

– Ну, что там нового?

– Все то же. Война… – Пан Казимир отпустил ручку. – Похоже, нам остается надеяться только на патриотизм англичан.

– Патриотизм? – Голимбиевский хитро прищурился. – Он имеет двойственную структуру. У высшего слоя это одно, а вот у низшего…

– Что вы имеете в виду? – не понял пан Казимир.