Тайна Овального кабинета

— Да, Джон Макоули вынужден заплатить огромную сумму, но деньги не радовали миссис Беллу. Она была со мной откровенна. Эта позволило мне убедиться, как она любит своих детей, как глубоко переживает за все, что случилось между вами. Она не скрывает свою боль и стыд, что причинила вам горе…

— Она разрушила семью! Уничтожила замок Счастья и Единения, который мы строили вместе! Она, как последняя шлюха, легла под мужика, лишь только потому, что он был известным человеком.

— Мистер Крипас, прошу вас, не волнуйтесь и выслушайте меня. Обвиняя ее, вы совершенно правы, и я пришла не убеждать вас в обратном. Поверьте, о том, что я здесь, миссис Белла не знает. Просто как человек, как женщина я обязана была придти к вам. Вы же умный человек и в душе, конечно же, хорошо понимаете, что в жизни может случиться всякое. Представьте себе: Белый дом, Президент обращается к скромной служащей по какому-то мелкому вопросу или дает маленькое поручение. Я уверена: все, что произошло у миссис Беллы с хитрым, опытным ловеласом, который смог совратить десятки более опытных, чем она, женщин, для нее было только каким-то минутным замутнением сознания. Все последующее стало для нее адом. Она ненавидела себя, Макоули. Ей было стыдно перед мужем, дочерьми. Она не находила покоя ни днем, ни ночью. Свидетельством этому является то, что она покаялась перед вами, как перед Богом. Согласитесь, Луис, ее никто за язык не тянул, никто об этом случае даже не догадывался. Но она — чистый человек, у которого есть совесть. В том, что Белла предъявила иск Президенту страны, — только один смысл. Она хоть как-то хотела доказать вам, что считает себя перед вами виновной, и желала посрамить истинного виновника, разрушившего такую прекрасную семью.

— И она считает, что теперь я обязан бежать к ней, поздравлять, предлагать, чтобы мы снова сошлись?

— Нет, мистер Крипас. На это она не рассчитывает и, по-моему, если и надеется, то только на то, что у вас все станет, как и прежде, в душе.

— Она просила вас поговорить со мной?

— Что вы! Я же говорила, что она даже не знает о том, что я решила встретиться с вами. Повторяю, меня, человека, который много видел, с разными трагедиями встречался, потрясла ее история. Я же вижу, как она любит вас, детей — свою семью.

— Если это так, то почему же она ни разу не сказала мне об этом?

— Да потому, что она считает себя виновной и недостойной получить от вас снисхождение. Поверьте моему опыту, мистер Крипас, такие люди, чтобы доказать свою любовь, способны на то, чтобы даже руки на себя наложить. Я думаю, что если бы вы нашли в себе силы перешагнуть через свою гордыню и попытались понять ситуацию, в которой Белла была вынуждена подчиниться случаю, понять все, что после случившегося творилось в ее душе, то тогда вы бы убедились, что ваша жена никогда больше не сделает подобного и заслуживает прощения.

— Сразу видно, — грустно улыбнулся Крипас, — что дело имею с адвокатом.

— В первую очередь с человеком, женщиной, которая просто обязана вмешаться в ситуацию. Вот вам моя карточка, подумайте над моими словами и, если пожелаете, чтобы мы встретились еще с Беллой, позвоните мне. Поверьте, я буду счастлива восстановить мир и согласие в семье. У вас прекрасная семья, мистер Крипас. Прошу извинить меня за вторжение. Прощайте.

Барбара встала и протянула на прощание руку.

Луис Крипас чуть придержал ее руку и неожиданно произнес:

— Спасибо, миссис Декарт… Вы тоже должны понять меня… И как мне тяжело было расставаться с семьей, с детьми, и как плохо мне сейчас. Возможно, я позвоню вам.

С надеждой в душе вышла Барбара к машине — она боялась опоздать на заседание Большого жюри.

Глава 59

Прошло уже почти двадцать дней с начала боевых действий против Югославии. Результатов, на которые надеялся Макоули, не было. Югославы не только не запросили мира, но и смогли сбить сотни крылатых ракет и несколько десятков самолетов и вертолетов.

Президент злился еще и оттого, что, как ему казалось, командование НАТО и его собственные генералы пытаются скрыть от него реальные потери объединенных сил девятнадцати государств, участвующих в операции.

Неприятных сообщений хватало. То югославы после того, как сбили несколько самолетов, смогли захватить трех американских пилотов, то Президент Югославии начал разыгрывать очередную хитроумную партию — перестал выпускать беженцев из Косово, закрыв границы с Албанией и Македонией, то ввел военную цензуру, и западные тележурналисты сразу же были лишены возможности поставлять выгодные странам НАТО материалы. Некоторых журналистов власти Югославии за нарушение установленного военным положением порядка вышвырнули из страны. Стоило российским тележурналистам также нарушить установленные ограничения, как несколько из них последовали вслед за западными коллегами. Такой шаг югославских руководителей выбивал из рук пропаганды НАТО тезис об избирательности и политике двойного стандарта Белграда в отношении представителей средств массовой пропаганды разных стран.