Тайна озера Бэй-Хай

Урод вошел, толкнул меня мясистой шестипалой лапой. Я упал. Усевшись на меня, урод ослабил веревку на моих ногах и освободил одну ногу. Я трепыхался и пинался, но этот гад был очень сильным. Он обхватил меня одной рукой и, подтащив к ванне, шлепнул моей босой ступней в центр цветка. Рука, лежавшая в цветке, от толчка соскользнула и плюхнулась в воду. В ванной распространился неприятно-сладковатый запах. Я, пыхтя, скользя на одной ноге по кафелю, пытался сопротивляться. Хозяйка смеялась приятным, как у юной девочки, хохотком. Урод еще раз и еще раз шлепнул моей ногой по цветку. Я с омерзением ощутил прикосновение полуразложившейся головы… Лепестки дрогнули и, после очередного шлепка начали стремительно подниматься, образуя закрытый бутон. Сквозь открывшуюся взгляду поверхность мутной воды я увидел что-то вроде корневищ. Моя нога по щиколотку скрылась между плотно сжатыми лепестками. Вытянуть ногу было бы нетрудно, но меня держали, не давая двинуться. Через несколько секунд я ощутил все усиливающееся жжение, как от йода. Видимо, реагируя на мою ногу, цветок начал выделять пищеварительный сок.

– Брось его, – сказала хозяйка.

Урод подчинился. Хозяйка села на принесенную уродом табуретку и начала разглагольствовать. Я, задыхаясь, лежал на полу рядом.

– Прежде чем скормить вас моей красавице, я хочу рассказать о себе. Меня это возбуждает – открывать всю свою подноготную незнакомцам… а потом убивать их! Я ненавижу мужчин! Только раз я любила – своего мужа. Он был очень красивым, но постоянно изменял мне. А вот мне, своей жене, он не мог доставить радость. Не знаю, может, дело во мне. С ним я не испытывала ничего, кроме дикой боли. А других мне было не надо. Так и осталась… непорочной. Что ж, сбылась мечта мамы, – голос хозяйки стал злым. – Она всячески оберегала меня от мужчин – «рано еще, учиться надо!» Я и училась. С отличием закончила мединститут. Была терапевтом. А потом переквалифицировалась в тератолога, – усмехнулась хозяйка. – Знаете, что такое тератология? Это раздел медицины, изучающий различные уродства и физиологические отклонения. Я хотела разобраться, почему я не могу быть, как все женщины. Да… А теперь с моими уродами у меня больше взаимопонимания, чем с красавцем-мужем. Я нужна им, никто, кроме меня, не будет заниматься их проблемами. Они помогли мне отправить моего благоверного на тот свет. Муж был сердечник, и застав меня однажды в спальне с теми славными сиамскими близнецами-гермафродитами, которых вы видели, схватился за сердце… с ним случился приступ. А потом я отправила его… его орудие измен на корм в цветок, который он сам мне и подарил. Любил он экзотику, и мне к ней любовь привил. Да, никто и не заметил, что я похоронила своего муженька евнухом. Ну ладно, заболтались мы! Моя девочка проголодалась. Сейчас я принесу крем и обработаю им вас… и себя тоже! Вы испытаете невероятное наслаждение. А я буду сочувствовать вам, наблюдая. За фантастическим, непрекращающимся оргазмом вы и не заметите, как будете съедены и переварены моей красавицей.

Глаза хозяйки помутнели, щеки стали розовыми. Она содрогнулась, заводясь от своих слов.

– Я сейчас подготовлюсь и схожу за кремом…

Хозяйка вышла. Меня трясло. Я кое-как встал – сначала на четвереньки, потом на обе ноги. Полустреноженный (веревка на ногах была ослаблена) я проковылял в дверь. Между кухней и прихожей на колесном инвалидном кресле раскорячились сиамские близнецы. От неожиданности я упал – на колени. Близнецы подкатили ко мне. Стоя на коленях, я умоляюще посмотрел на близнецов.

– Пожалуйста…

Наверное, я выглядел очень жалким. Близнецы задвигали всеми конечностями и подъехали к входной двери. Тихо щелкнули замки. Близнецы покатили в другую комнату. Хорошо, что я был босой. Не было слышно, как я допрыгал до двери. Взявшись зубами за дверную ручку, я потянул дверь на себя. Сердце бешено колотилось… Внутренне напрягшись, я пропрыгал через лестничную площадку. Только бы не упасть на ступеньках!.. Быстрее, быстрее…

Мне удалось уйти. Сейчас я думаю, что хозяйка предвидела мое бегство, и, может быть, сама допустила его. Если бы она хотела непременно прикончить меня, была бы осторожнее. В общем, я кое-как добрался до друга. Хорошо, что было уже темно. Когда кто-то проходил мимо меня, я стоял, и прохожие, наверное, думали: «Вот, стоит пьяный, без шубы, шапки, босиком, стоит и качается». Потом я прыгал дальше. Другу сказал, что ограбили, раздели, еле выбрался. Он дал мне стакан водки и проводил домой. Простыл я, конечно, здорово, две недели лежал. Вот так я поучаствовал в переписи населения. С тех пор от любой работы, которая «на общественных началах», я отказываюсь. У меня есть свои профессиональные обязанности – и хватит с меня этого! А за все прочие поручения – будь они хоть на общественных началах, хоть на общественных концах – сами пусть берутся.

БЕЛЫЙ ПЁС