Тайна озера Кучум

Уля быстро шла вперёд. Она хотела как можно скорее достичь границы альпийских лугов, откуда раздавались выстрелы. Местность ей хорошо знакома. Не единожды приходилось взбираться к вершинам гор и зимой, и летом, Здесь она чувствовала себя как полноправная хозяйка в своём доме и знала, сколько времени потребуется на подъём к назначенному месту. Там, на разреженном плато, она увидит на снегу следы. В этом не сомневалась.

Через определённые промежутки времени она останавливалась, чтобы восстановить сбивающееся дыхание. Молодое, закалённое повседневными переходами тело девушки было сильным и выносливым. Но крутой перевал был капризным. Глубокий снег замедлял передвижение. С каждой сотней метров его покров становился всё глубже. К тому же сказывалась дневная усталость.

Едва успевая за хозяйкой по глубокому снегу, сзади в снегу пурхалась Кухта. Ещё ниже, свободно переставляя ноги по лыжне, шёл Харчик. Останавившись, Уля улыбалась преданности своих друзей.

Прошло ещё какое-то время после выхода девушки из зимовья. Короткая вечерняя заря окончательно растворилась над чёрной тайгой. Наплывающие сумерки съели ясные очертания прошедшего дня. Далёкие перевалы утонули под непроглядным покрывалом ночи. Сиреневое небо рассыпалось мириадами мерцающих звёзд. Ещё какие-то мгновения — и существующий мир уснёт в объятиях мрака.

Наконец-то Уля достигла границы альпийских лугов. Плотная высокоствольная тайга уступила место обширным полянам с редкими кедровыми колками. От простора белоснежного плена при отсутствии растительности стало намного светлее. Уля остановилась, осмотрелась и тут же увидела то, что искала. Неподалёку, разрезая девственную пелену зимнего покрывала, через большую поляну тянулся глубокий след, напоминающий широкую, сплошную канаву.

Она подошла ближе, удивилась и какое-то время соображала, что бы это значило. Неровный, зигзагообразный путь напоминал волок, оставленный каким-то зверем при перетаскивании пойманной добычи. Уля видела похожий след, когда тот тащил в дупло пойманного глухаря. Она видела волок росомахи, тащившей мёртвую кабаргу под колодину. Но этот след был далеко не похож на них. Он был намного шире больше, глубже. Это наталкивало на мысль, что то, что тянут, и тот, кто тянет, намного больше, чем мелкий хищник. И это явно не аскыр и даже не росомаха.

В голове мелькнула обжигающая мысль, что это медведь-шатун тащит тушу марала или сокжоя. Присмотрелась, разобралась, успокоилась. В некоторых местах на дне канавы просматривался след лыж, затянутых поволокой. Она сразу же представила себе человека, тащившего за собой тяжёлый груз. В сознании ясно предстала картина события, произошедшего здесь, на поляне, сегодня днём. Уля прошла какое-то расстояние, прочитала, что человек тянет за собой непосильную ношу, чем, возможно, были вызваны недавние выстрелы — призыв о помощи.

По поволоке выяснила, в какую сторону тащили груз, пошла по следу. Харчик неотступно следовал за ней. Идти пришлось недолго. Не доходя до большой, разросшейся у белкового ручья кедровой колки, девушка почувствовала запах дыма. Где-то впереди горел костёр. Она ещё не видела огня, но ясно представила себе, что люди находятся там, в недалёкой таёжке, куда тянулась глубокая борозда оставленного следа.

Харчик тоже почувствовал запах дыма. Представив себе близкое становище людей, он обогнал Улю по снегу стороной и, смешно взлягивая задними ногами, побежал вперед по канаве. Сознание молодого оленёнка, ни разу не видевшего, не знающего какой-то опасности от человека, было заполонено предстоящей встречей с людьми. Дым костра, огонь, запах человека, ассоциировались с теплом, уютом, добротой и любовью. Харчик привык к этому и тянулся к человеку с чувством младенца, кормящегося грудью матери.

На краю поляны оленёнок остановился, повернул голову назад и, поторапливая Улю, призывно рюхнул. Убедившись, что хозяйка следует за ним, удовлетворительно встряхнул ушами из стороны в сторону и в несколько прыжков очутился в густой колке. Дальнейшее для Ули было таким неожиданным, непредсказуемым, что она тут же остановилась, не в силах сделать следующий шаг.

Она видела бегущего Харчика. Видела, как он резво прыгает на фоне чёрной тайги. Затем она увидела яркую, в сумерках ослепительную вспышку, метнувшуюся навстречу оленёнку. Сразу же за вспышкой ударил глухой, негромкий выстрел. Уля с ужасом увидела, как упал в снег поражённый Харчик.

Не допуская мысли о трагедии, не веря в случившееся, Уля побежала вперёд. Короткое расстояние в сотню метров показалось длинным и бесконечным, как дневной переход. Тяжёлое предчувствие свинцом спутало её ноги. Пожар огня охватил лицо. Нервная дрожь заполонила тело. Возмущённый разум закипел в негодовании. Когда она подбежала к оленёнку, он, ещё ничего не понимая, что с ним произошло, бился в агонии, пытаясь подняться на ноги. На правом боку Харчика расплылось широкое багряное пятно. Переполненные страхом и болью глаза взывали о помощи. В бесполезных порывах, смертельно раненный оленёнок поднимал голову и тут же ронял её на снег.