Тайна папок Йонсона

Нефедов любил вечерние часы, когда Центр пустел. Можно было сидеть в полной тишине, не слыша невнятных, искаженных тонкими стенками разговоров в соседних кабинетах, смеха секретарей во внутренних, лишенных окон комнатушках, которые примыкали к коридорам и отделялись друг от друга перегородками, доходившими лишь до подбородка, шагов чиновников, спешащих не то к директору, не то в кафетерий. После пяти вечера в Центре редко кто задерживался, люди торопились к своим автомобилям в подземных казематах Секретариата ООН, к пригородным поездам вокзала Гранд-сентрал, к скромным временным квартиркам на соседних улочках.

Нефедову спешить было некуда. Несколько месяцев до того в московской больнице он в последний раз поцеловал холодные губы своей жены и теперь не столько жил, сколько дорабатывал еще довольно большой свой срок работы в ООН. Дома его ждал одинокий попугай Хозе. Для свидания с ним было отведено более позднее время. Тогда птица садилась ему на плечо и требовательно тянула изо рта куски их общего ужина. Но еще рано, и можно спокойно предаться работе — не той формальной, положенной ему по штату, а другой, ставшей его хобби и захватившей его не меньше, чем других футбол или скачки.

Двадцать с лишним лет назад он, тогда еще молодой московский журналист, был заворожен паутиной связей между концернами и банками — паутиной, которую ему пришлось распутывать, готовя очередную статью о политических интригах в США. Первоначально собранный материал казался ему поверхностным и неубедительным, повторявшим сведения из старых книг, вышедших в лучшем случае в тридцатых годах, если не в начале века. В статьях коллег часто фигурировали финансовые гении прошлого, либо давно умершие, либо доживавшие свой век в имениях и клубах, лишенные прежней власти и влияния. Мир плутократии быстро менялся, вырастали новые поколения миллионеров и менеджеров, старые паутины рвались и исчезали, новые плелись. О них было мало известно не только публике, но и специалистам. Поэтому каждый новый казус был для него головоломкой, хитро кодированной депешей, разгадка которой оказывалась занятием трудоемким, но увлекательным и эффективным. Благодарный читатель с интересом узнавал вновь раскрытые тайны финансового мира.

Найденный им общий ключ к коду лежал не на большой глубине. Столкнувшись с необходимостью написать об одном из крупнейших концернов, выпускавших бомбардировщики и подводные лодки (аэрокосмическая эра тогда еще только начиналась, и рынок ракет, не говоря уже о лазерах, был еще узок). Нефедов погрузился в лабиринты биржевых справочников и скоро выработал несложный метод распутывать запутанное и постигать внешне недоступное. Постепенно незнакомые и ничего не говорившие ему фамилии и названия фирм приобретали реальные очертания, выстраивались в цепочки, кружки, треугольники и другие геометрические фигуры на схемах сложных сплетений.

В те годы Нефедов оставил журналистику и перешел в академический институт, где после многомесячного копания в анатомии финансовой олигархии защитил диссертацию, принесшую ему известность в науке. Изданная и переведенная, она стала популярной даже в американских университетах, где не очень-то склонны доверять советским авторам, пишущим об Америке.

Оказавшись в США в научной командировке, Нефедов смог проверить свой метод «живьем», применить его к людям, о которых до того знал лишь по справочникам. Как-то его представили директору-распорядителю инвестиционного банка Морганов. Уинфред Перси был рослым пожилым мужчиной. Он вырос из клерков и служил еще при легендарных Томасе Ламонте и Джоне Пирпойнте Моргане-втором.

— Знакомьтесь, это русский экономист, — представил Сергея один из партнеров фирмы.

— Белый или красный? — живо поинтересовался Перси.

— Красный, — заверил его Нефедов.

— Никогда не встречался с красным русским, мне все время почему-то попадались белые. Давайте поговорим.

Нефедов подкупил его неожиданным для иностранца знанием истории банка Морганов. Но о его нынешних деятелях Нефедов знал очень мало. Роль самого Перси была ему совершенно непонятна. Сергей вспомнил, что у него был вопрос по поводу одной детали, обнаруженной в каком-то справочнике.

— Скажите, мистер Перси, — спросил он рассуждавшего о технике банковских консорциумов собеседника, — что же случилось с фирмой «Филадельфиа металл уоркс», директором которой вы были в тридцатых годах?

Перси буквально оторопел. Он глядел на русского так, как будто тот был сыщиком, напавшим на мало кому известный факт из прошлого собеседника. Потом широко расплылся в улыбке.

— Это дело кануло в историю. Я полагал, что его никто уж не помнит. Не пойму, как о нем может быть известно в Кремле? Могу рассказать, напишите в своей книге, если это интересно.