Тайна перстня Василаке

Раза по четыре я самым внимательнейшим образом пересмотрел все бумаги, письма, документы, которыми меня щедро снабдила контора бывших советских граждан, а ныне жителей Кипра и Израиля. По всей видимости, бывшие российские мафиози: Миша-островитянин, адвокат Эдик и его отец — преуспевающий бизнесмен, бывший уголовник по кличке Юла, вкупе с израильским «авторитетом» Семой Блювштейном — чувствовали себя в любом уголке мира, как у себя дома. Запросто писали на конвертах адреса учреждений, от которых мне становилось не по себе.

Здесь в самолете, со мной произошли странные перемены: чувство великого облегчения сменил страх, тревога, я даже ощутил на шее тугую удавку, в которую сам сунул голову.

Было отчего испугаться. Разве мог я предположить месяц назад, что на чудном острове Кипр, где все цветет и благоухает, где живут добрые, отзывчивые люди, некие новоявленные «новые русские», как их теперь называют, могут так влиять на чиновную и прочую власть в России. Они, оказывается, имеют ходы в высшие государственные учреждения и министерства, куда простому россиянину и носа сунуть не позволят. Что тут говорить, деньги нынче — золотой ключик от любых запоров.

«Мафия бессмертна!» — Эта фраза привязалась ко мне, и никак я не мог от нее отделаться. Мафия! А проще говоря, преступное содружество, тесное сращивание, казалось бы, совсем непохожих людей и учреждений, правоохранительных органов и уголовников, правительственных чиновников и таможни, фирмачей и ученых, банкиров и мошенников. Нынче любой человек, к месту или ради красного словца, употребляет слово «мафия». И вряд ли понимает, что это не «малина», не сообщество отпетых уголовников, не просто тайная организация, делающая свой бизнес, это — синдикат, сплав интеллекта, грубой силы, теплых должностей. И, наконец, это почти родственные узы, где не имеет абсолютно никакого значения национальность, вероисповедание, пол, возраст, политические симпатии.

Я подержал на ладони кипрские письма. Почти невесомы, но какой вес они имеют в действительности, трудно было представить. Наверняка в письмах отсутствовал открытый текст, уверен: они зашифрованы, предназначены явно не рядовым. Кто же эти адресаты? Частично я смогу это выяснить потому, что по инструкции, полученной от Семена Блювштейна, письма я должен лично вручить каждому адресату. Никаких почтовых ящиков, никаких телефонных разговоров. Мне предстояло найти эти адреса и вручить послание из рук в руки.

Охо-хо! Воспоминания о солнечном острове у меня остались тяжелыми и пугающими. Единственным светлым пятном было появление Ольги Михайловны. Она словно перевернула мою жизнь в считанные мгновения, заставила посмотреть на себя как бы со стороны, пробудила во мне чувства, которые я считал давным-давно угасшими.

И снова я решительно отсек все мысли, связанные с Ольгой Михайловной. Предстояло лишний раз взвесить, продумать, с чего нужно начать новую жизнь. Теперь и я едва ли не член мафии. Одни московские поручения многого стоят. Дело слишком серьезное и опасное, чтобы решать его абы как. Самым простым выходом было бы послать новых «друзей» к чертовой матери, но… они позаботились и об этом варианте. Отныне я полностью в их руках, я — смертник, подумать только, в мой мозг заложена гибельная программа зомби. Рассудок отказывался в это верить. Если я ослушаюсь новых хозяев, будь они трижды прокляты, то однажды, ни о чем не подозревая, спокойно сниму телефонную трубку, услышу незатейливую фразу, к примеру, «завтра пойдет дождь». Мой мозг мгновенно примет зашифрованный приказ — покончить с собой. Я выброшусь в окно, застрелюсь или сделаю еще что-нибудь более страшное. Я и раньше слышал: метод «зомби» давно применялся в сверхсекретных учреждениях. Еще свежи в памяти страшные эпизоды, когда деятели ЦК компартии, знающие секреты нахождения партийных денег, по сигналу выбрасывались из окон, унося в могилу партийные тайны.

Все! Хватит! Нужно подумать о хорошем. Всем смертям не бывать, а одной не миновать. Я решительно отмахнулся от недобрых мыслей, аккуратно запер кейс, попытался расслабиться, но не смог. Господи! Неужели тебе угодно, чтобы я на старости лет по твоим наставлениям изменил идеалам юности, стал служить темным и злым силам? Служить мафии, уголовникам и предателям, которых всю жизнь бичевал в своих книгах. Но… ты, Господи, ничего просто так не делаешь, и мне остается только уповать на твою милость…

Я покосился влево и невольно обратил взгляд на книжку в мягкой обложке, которую держал в руке полусонный сосед, порой он ею обмахивался. Книжке была на русском языке, называлась странно: «Коза ностра. Она повсюду». Странно. Вот уж воистину, только помяни черта, он тут как тут. Почему именно эта, а не другая книжка попала мне на глаза? Может, этот человек в кресле напротив дает мне знак или сигнал, что является моим сообщником? Экая глупость! Если у вас ушиблено колено, вы обязательно задеваете им о косяк двери или об угол стола. Где тонко, там и рвется. Наверное, это закон природы, еще не открытый наукой.