Тайна песчинки

— Это ваша большая победа, — сказал он. — Молотый песок увеличивает прочность кирпича на сорок процентов… Вы только подумайте — на сорок процентов!

— Это не моя победа, — ответил Хинт.

— А чья же?

— Эта победа лежала в технической библиотеке — ее только надо было найти, — сказал Хинт.

— Но нашла-то ее наша лаборатория, — настаивал директор.

— Сорок процентов — это тот барьер, к которому подошли все исследователи силикатного кирпича. Я думал, что мне удастся переступить этот барьер. Только ради этого я и затеял этот опыт. Что ж, придется отменить Луизу и Фердинанда.

— Кого? — не понял директор.

— Я собирался с женой в театр, но теперь из этой затеи ничего не выйдет.

— Вы должны помнить, Иоханнес Александрович, что мы с вами трудимся на заводе, а не в академии. — Директор говорил с явным раздражением. — Для нас увеличение прочности кирпича и на сорок процентов — это великая штука.

Хинт помолчал и тихо ответил:

— Моим наставником в институте был профессор Нуут. Вы слышали о нем?

— Конечно, кто о нем не слышал — известный математик.

— Так вот, он учил: никогда не забывать простую арифметику. Без нее нет ни высшей математики, ни высшей политики. Допустим, что шаровые мельницы будут использованы в промышленном масштабе. К ним надо будет пристроить транспортеры, а к транспортерам — бункера. Чуть ли не второй завод. Я подсчитал, что эти сорок процентов обойдутся нам очень дорого.

— Что же делать?

— Искать, — ответил Хинт.

— И вы уверены, что найдете?

— Нет, не уверен, — ответил Хинт.

— Я буду рад, если хоть чем-нибудь смогу вам помочь, — ответил директор и пожал руку Хинту.

Хинт ушел в лабораторию и долго сидел над листком испытаний кирпича. Что же дальше? Он вспомнил разговор в трамвае — «тут какая-то загадка». Лаборантка Мари Рит, проводившая испытания кирпича, посоветовала:

— В таких случаях все надо начинать сначала.

— Вот именно — с чистого листа, — сказал Хинт.

До сих пор его опытами интересовались только лаборантки — они были его слушательницами, советчицами, помощницами. Теперь он хотел расширить этот круг. Разве тот мастер, которого он встретил в трамвае, не должен был знать о предстоящем опыте? Разве его рассказ не заинтересует и механика, и оператора, и формовщика? К тому же Хинт хотел подвергнуть испытанию, еще раз проверить самого себя — может быть, нет никакой тайны и все над ним только посмеиваются.

И он собрал маленький семинар. Они сидели вечерами — Хинт, мастер, химик-практикант, механик, лаборантки.

Хинт начал свою «исповедь» с истории строительного искусства мира.

— В сущности, — говорил Хинт, — люди строят уже давно, с тех пор, как они вышли из пещер.

— Это очень глубокая мысль, — иронически бросил ему мастер.

— Конечно, проектировщиков за чертежной доской десять тысяч лет назад, может быть, и не было, но строители были, — продолжал Хинт, не обращая внимания на улыбки своих слушателей. — Согласитесь, что люди во все времена должны были иметь крышу над головой. Но, для того чтобы была крыша, надо было сооружать стены. Не так ли?

— Если вы думаете, что я жертвую кружкой пива только для того, чтобы выслушивать все эти истории, то вы заблуждаетесь, — усмехнулся механик.

— Потерпите. Я пытаюсь все начать сначала, пройти весь путь, чтобы разобраться во всей этой проклятой истории.

Хинт помолчал и тем же тоном лектора, открывающего истины, продолжал:

— В далекие времена люди укладывали природные камни различной величины, скрепляли их между собой смесью извести и песка. Так было тысячи лет назад. Еще при сооружении египетских пирамид применялся этот раствор, смесь извести и песка. Примерно такой же смесью пользуемся и мы с вами на заводе «Кварц» в наше время… Но вот какая беда… — Хинт встал, подошел к столу, где лежали кирпичи, с искренним огорчением склонился над ними, — вот какая беда. Известковый раствор в древних сооружениях крепок, как гранит, а наш силикатный кирпич слаб, непрочен. Почему? В чем тут загадка? Еще до войны возникала эта мысль, я думал об этом и во время войны, правда, в не очень удобном месте и в не очень удобное время.

Хинт не любил рассказывать о своем побеге из фашистского лагеря. Никто на заводе и не знал о нем. Но сам он в этот момент вспомнил и ночь в часовне, и те дни и ночи, которые они с Юрием провели в сарае, за кирпичными штабелями. Он помолчал. Молчали и его слушатели. Хинт заинтриговал их, они ждали чего-то необычайного, а начальник лаборатории почему-то отправился в далекую историю.

Хинт же был в нерешительности — надо ли им говорить о побеге из лагеря, не покажется ли он слишком назойливым? Они еще могут подумать, что именно для этого экскурса в прошлое он и собрал их в красном уголке, маленькой комнате в цехе, где стол был накрыт кумачом, а на кумаче лежали комплекты газет. «Нет, не нужно», — решил Хинт и тихо продолжал: