Тайна песчинки

Факты были против Хинта. Он хотел как-то спасти положение, вышел на трибуну и предложил повторить формовку конструкций. В это время слово попросил Янес.

— Я должен признаться, — сказал он, — что два года помогал Хинту обманывать государство. Силикальцит ничем не лучше обычного силикатного кирпича.

Он оперировал какими-то расчетами, по всей видимости не им подготовленными.

Хинт сидел и молчал. Он думал в эту минуту не о грозившей катастрофе, не об ударе, нанесенном ему людьми, которым он доверял. Нет, он вспоминал в эту минуту немецкий лагерь, властный, повелительный голос капо. Конечно, Юрий прав, он слишком доверчив. Люди все чаще и чаще пользуются этой доверчивостью. Почему Янес пришел к нему? Может быть, у него были самые благие намерения, он действительно хотел искупить свою вину и помочь ему, Хинту. Но он не учел, что человек, согласившийся стать в тяжкую годину надзирателем в фашистском лагере смерти, человек, издевавшийся над заключенными, хоть он и сам, в сущности, был заключенным, рабом эсэсовцев, — такой человек не мог быть ни порядочным, ни честным. Какие у него могли быть принципы? Что ему силикальцит? Разве он посвятил ему, как Хинт, столько лет упорного труда, столько мучительных раздумий? Конечно, Янес без малейших колебаний предал его. Теперь участники этого семинара могут вернуться на свои заводы и рассказать о его ошибках, об обмане. Именно этого добивался Долгин или те его помощники, которые приехали на семинар. А он, Хинт, хотел сразу же после семинара, опираясь на его научный авторитет, предложить сооружать многоэтажные силикальцитные дома. Такой эксперимент открыл бы силикальциту дорогу во все наши крупные города. Но после того, что произошло на семинаре, мысль эта показалась Хинту абсурдной.

В это время к нему подошел Ванаселья и сказал:

— Я выяснил — Янес принес старые, бракованные блоки.

— Конечно, конечно, — как бы не слушая Ванаселья, ответил Хинт.

На следующий день удалось исправить «ошибку», сослаться на чью-то злую волю. Хинт, конечно, не назвал имени Янеса. Он никого не хотел посвящать во всю историю их взаимоотношений. Это было бы слишком глупо и наивно. Он просто сказал, что при более строгой технологии можно выпускать конструкции более высокой прочности. Но тень на силикальцит и на Хинта все же была брошена.

Эта тень долгое время следовала за Хинтом.

— Как же так, — прервал я Хинта, — неужели ваши неутомимые противники ни разу не вступили с вами в научный спор — открытый, честный, аргументированный?

— Нет, — сказал Хинт. — К сожалению, мне пришлось сталкиваться с ними только на ведомственных обсуждениях силикальцита, в маленьких конференц-залах или в научных аудиториях.

Два параллельных потока как бы несли на себе груз силикальцитных проблем. Первый — общественный, гласный и, в общем, одобрительный; другой — скрытый, коварный, злобный, придирчивый.

Десять лет Хинт вел эту битву. Конечно, он не мог бы выдержать, если бы был один. У Хинта были помощники. Это не только Лейгер Ванаселья, Виктор Рюютель, Ханс Тоомель, Владимир Клаусон, — десятки молодых ученых. Хинта поддерживали люди, которых он мало знал. И как бы живым олицетворением этой опоры был Александр Белкин.

Молодой инженер, худой и высокий, с воспаленными глазами, чем-то напоминал фанатика. Он готов был защищать Хинта в любое время. Иногда Хинт даже боялся этой защиты: она была слишком резкой, категоричной. Во всяком случае, в самые трудные моменты Белкин был непоколебим, тверд в своих убеждениях. Он настаивал на том, чтобы силикальцит стал продуктом массовым, промышленным. Но как это сделать? Как добиться этой массовости? Для этого нужно построить большой завод. Кто даст на это деньги?

— Вы забываете, — говорил ему Хинт, — что при утверждении проекта будет привлечен такой человек, как Долгин. Уж он-то сумеет доказать, что такой завод — это безумная трата народных денег.

— Все-таки попробуем, — настаивал Белкин.

Вскоре он сообщил, что идея крупного механизированного силикальцитного завода находит самую горячую поддержку. Дело в том, что Белкин сооружал дома на всей линии железной дороги от Ленинграда до Москвы. Белкин доказал, что если будут использованы песок, известь, которыми так богаты эти места, то железнодорожные дома будут дешевыми и сооружаться они будут с необычайной быстротой. Он добился поездки в Таллин всех, кто имел отношение к разработке и утверждению проекта нового завода. И в то время, когда Долгин и его помощники как будто торжествовали победу, в тиши маленького барака в Лодейном Поле рождался проект большого силикальцитного завода.

Глава двадцать третья