Тайна племени Бату

— Как будет угодно, — спокойно ответил тот же охранник. Стэлпсон подскочил к сейфу, проверил содержимое — шкатулка лежала на месте, но тревога не покидала его. В нерешительности он уселся на кровать, задумался. Никогда не чувствовал он себя так неуверенно. Охранники врали ему прямо в глаза, неужели они действительно не видели, как у него стащили аппарат? Нет, видели. Этого невозможно было не заметить, но они заодно с теми, которые обворовала его. В этом, собственно говоря, не приходится сомневаться.

Он впился глазами в непроницаемые лица стоявших у сейфа охранников. «Нет, у них своя шайка. Недаром про этот дом ходят тёмные слухи; не дом, а ловушка для богатых дураков. Их заманивают сюда, обирают до нитки, а те, кто пытается воспротивиться этому, исчезают бесследно. Пожалуй, такая же участь ждёт и меня. Я жив благодаря тому, что они не поймут, какие ценности я оберегаю, и где именно они находятся. Кажется, мне надо торопиться».

Он оделся и вышел, бросив охранникам:

— Если в моей комнате пропадет еще что-нибудь, до утра вы не доживете.

Захватив двух слуг и кое-какие принадлежности, он вновь направился в подвал. Шли без фонарей, нос Стэлпсона светился так ярко, что дополнительного освещения не требовалось, и он даже подумал, что, в общем-то, это уж и не так плохо.

Огнеса тоже не спала в своей камере; мучил голод, хотелось пить, но больше всего одолевали беспокойные мысли: «Почему молчат её товарищи, что случилось? Или Том не сообщил им, что с ней произошло, и они продолжают ждать её на берегу? Но через несколько дней они всё равно должны были направиться на её розыски, тем более, что они знают — она будет там, где Стэлпсон. Значит, дело в другом. Но в чём же? Неужели с Андреем что-то случилось?»

За дверью послышалось бряцанье замка. Огнеса насторожилась, встала. Волосы ее продолжали пылать огненным ореолом, а лицо по-прежнему отливало голубоватым сиянием.

— Ну что, огненная девушка, не спится? — поинтересовался Стэлпсон, войдя в подвал со своей свитой. — Мне тоже что-то не спится. Моей внешности, конечно, бессонница не повредит, я мужчина. А у девушек от недосыпаний портится цвет кожи. Или для тебя он не имеет значения? — он окинул взглядом её голубоватое лицо. — Да, цвет кожи ты делаешь сама. Но хватит лирики — что ты надумала? Не вспомнила, кто именно из вас владеет знаниями о защитном поле?

— Нет, что-то не припоминаю.

— И как получается оно, тоже не знаешь?

— Нет, сплошной провал в памяти.

Стэлпсон подошёл к ней, заложил руки за спину и спокойно проговорил:

— Знаешь, я решил больше с тобой не церемониться. Обстоятельства вынуждают меня изменить меры воздействия. Хочу только спросить — не согласишься ли расшифровать принадлежащие мне знания? Конечно, за солидную плату? Ты спасёшь свою жизнь и одновременно разбогатеешь.

— Нет. Это не для меня.

Стэлпсон вздохнул:

— В таком случае, ты для меня — бесполезная вещь. Чтобы у тебя возникли хоть какие-то желания, придётся воспользоваться старым, но верным способом.

Он повернулся к одному из мужчин и кивнул. Тот как бы только и ждал этого: раскрыл чемоданчик, принесённый с собой, и разложил на каменном полу не что иное, как набор инструментов для пытки. Огнеса никогда не видела подобные принадлежности ранее, но осознала их назначение сразу же каким-то шестым чувством. Мужчина, совершенно не похожий на палача, подключил металлический прут к розетке. Минут через пять прут раскалился докрасна.

— Ну, что, огненная девушка, будем говорить или нет? У нашего огня некоторые преимущества перед твоим — он причиняет боль. Ты думала, что досадила мне? — он провел рукой по светящемуся носу. — А мне это понравилось, удобно стало. Зато мой огонёк вряд ли тебе понравится. Ты не передумала? — Огнеса отрицательно покачала головой. — Тогда приступайте, — приказал он.

Палач с легкой улыбкой, держа раскалённый прут в вытянутой руке, начал медленно подходить к жертве. Он не просто работал, он смаковал любимую работу, каждый жест, каждый взгляд. Он предвкушал сладостное развлечение, как гурман перед началом обеда смакует взглядом расставленные на столе блюда. Огнеса содрогнулась и невольно попятилась.

Мужчина протянул прут вперёд. Что произошло дальше, сразу никто не понял: что-то засверкало, заискрилось, как бенгальский огонь, и в тот же момент палач сам издал истошный вопль и запрыгал, закрутился на одном месте, тряся рукой. Прямо перед собой Огнеса увидела чёрную обугленную кисть.

— Ты что, прут перекалил? — не понял Стэлпсон. — Разиня. Берись за самый конец. Где прут? — Он стал взглядом искать орудие пытки, но нигде его не видел. Смутная догадка начала проникать в его сознание. Но для пущей уверенности он выхватил из-за пояса пистолет и несколько раз выстрелил прямо в светящееся голубоватое лицо девушки.

Пули, шипя, как капли воды на раскаленной сковороде, испарялись в воздухе. Сомнений не могло быть — девушка опять получила защитное поле.