Тайна пленного генерала

Это действительно была героическая смерть: Томилин командовал механизированной бригадой, попал в окружение, бился как лев, оттянув на себя два мотопехотных полка вермахта. Когда закончилось горючее и боеприпасы, они отбивались стрелковым оружием, перешли в рукопашную. Полковник лично подорвал гранатой Т-3, после чего его прошила пулемётная очередь…

– Товарищ майор, я не умоляю заслуг полковника Томилина, но…

– Дослушай же! – рассердился майор. – Я знал его лично, был знаком с семьёй, Настю помню с детского сада… Думаешь мне очень нравится, что она здесь? Думаешь я не настаивал, чтобы она уехала в эвакуацию? Это то же самое, что бороться с ураганом… Под бомбёжкой в Подмосковье погибли мать Насти, бабушка, стал калекой младший брат, – я всех их хорошо знал. Она записалась на фронт… Да каюсь – я взял её под своё крыло, но совсем не для того, чтобы оберегать от опасностей. Если Настя погибнет – я буду первым, кто об этом узнает. Кто, спросишь, её взял? – читай выше, про ураган. Девушка спортивная: занималась бегом, лыжами, стрельбой, лазила по горам, нормы ГТО для Насти – семечки. Да, она дерзкая, но меру знает, с мужиками не вертит, обламывает всех кто лезет. Вся её жизнь на нынешнем этапе – желание отомстить. Но она никогда не порет горячку. Думает головой, хочет быть равной с мужчинами и ей это удается – она выносливее многих мужиков, никогда не лезет на рожон…

– Товарищ майор, но это же просто баба…

– Так не мочитесь в её присутствии, – подал голос капитан Оленин. – Отойдите куда-нибудь; материтесь реже, разве сложно?

Похоже они все были заодно, – ни с чем подобным Шубин ещё не сталкивался.

– Нормальная ситуация, лейтенант! – уверил Донской. – Присутствие бабы будет дисциплинировать твое войско, по крайней мере людей Фомина это дисциплинировало.

– Это вы ещё моих не знаете! Красоваться перед ней будут; лезть, очертя голову, куда ни попадя…

– Так объясни им, что у них нет шансов. Кстати, у тебя, Шубин, его тоже нет. Что так смотришь? Ах да, слышал, слышал… Пусть считают Настю равной, меньше думают, что это баба – никакая она не баба! Выдай ей пулемёт «Дегтярёва» и смело бери с собой. Ну хорошо, – смягчился полковник. – Давай так, не понравится – гони её к чёртовой матери из взвода! Пусть в пехоту идёт. Договорились?

– Я понял вас, товарищ майор. Разрешите идти?

– Не разрешаю! Проходи садись, внимание на карту! Мы, с Евгением Михайловичем, как раз совещаемся… Честно говоря, утомил нас этот артиллерийский дивизион – лупят без продыха, не можем понять откуда. Нужны его координаты… Орудия тяжёлые, бьют с дистанции в несколько километров по навесной траектории. Сомневаюсь, что после каждой отработки артиллеристы меняют позиции – замаются таскать, да и тяжёлая техника нужна постоянно. Считай это первым заданием! Узнаешь координаты, пусть с погрешностью двести-триста метров, – нашим батареям за Нарой будет чем заняться. Выходи поздно вечером, тропу через болото знаешь, действуй по обстановке. Возьми людей сколько нужно. Добудь мне эти чёртовы координаты! Хотя бы привязку к местности, а топографы разберутся. Понимаю, что это не панацея, но хотя бы временная передышка. Вот отстреляются немцы вечером и с Богом, в путь! Только рацию не бери – далеко с ней не уйдёшь…

Эта ночь на новом месте въелась в память, как печать в бумагу. Шли впятером: Шубин, Вартанян, Кармерзы, Шульгин и это недоразумение по фамилии и Томилина. Саперы ежедневно обновляли карту минных полей, дежурно ворчали ведя разведчиков до болота: шастают туда сюда – никакого покоя! На болоте использовали фонари, без фонарей – галимое самоубийство. К ночи похолодало, прошел небольшой снегопад, но снежный покров ещё не установился. Надобность в маскхалатах отсутствовала: температура то падала в минусовую зону; то немного поднималась. Болото не застыло – потрескивала корка льда под ногами.

Вечерний обстрел завершился полчаса назад и группа без поддержки выступила в рейд. Шубин неустанно озирался: женская фигура не отставала – Анастасия размеренно сопела, за спиной у нее висел худенький вещмешок, сверху его придавливал ручной пулемет с дисковым магазином, – эта женщина действительно была выносливой, хотя чувствовалось, что ей тяжело, – она почти не разговаривала, даже со своими. Шубин ещё не успокоился – злость пока бурлила в нем – видит бог, при малейшей оплошности он выгнал бы её из взвода…

Полночи они шарахались по занятой противником территории, отсиживались в балках, ведя наблюдение; подкрадывались к плетням на околицах деревень. Оккупанты не спали, по крайней мере спали не все: сновали автомобильные и мотоциклетные патрули; в перелесках горели костры, у которых грелись солдаты. Обилие оврагов шло на пользу, – группа уходила все дальше; искать дивизион тяжёлых орудий под носом у наших войск было как-то смешно. На коротком привале сгрудились в овраге, закурили, только Анастасия сидела в стороне, восстанавливая дыхание и снова практически не разговаривала. К ней не лезли – было бы странно донимать злую женщину с пулемётом…