Тайна подводной скалы

Одарка, опустив голову, тихо вышла.

Столяров, отойдя от окна и шагая по комнате, наконец спросил:

- Где он сейчас?

- На острове Седова, - тихо сказала Одарка.

- А почему они не доставили его сюда на Арктанию?

- В больнице на острове Седова будет произведено вскрытие. Нужно медицинское заключение, - деревянным голосом произнесла Одарка.

- А Ветлугины?

- Они через час вылетят туда.

Одарка хрустнула пальцами.

- Смерть!.. Как это страшно...

Столяров вздохнул и, чтобы хоть несколько смягчить тягостное настроение, сказал:

- Все же я уверен, что когда-нибудь человек победит смерть.

Одарка взглянула на него с удивлением, словно впервые видела этого человека, шагающего по ее комнате. Постепенно выражение ее лица стало меняться. Она силилась что-то припомнить.

Столяров заметил напряженное выражение лица Одарки:

- Что с вами?

- Постойте! - сказала она и провела рукой по лбу. - Постойте!... Победить смерть... Я что-то слыхала недавно... Телерадио... Замороженные и вновь ожившие обезьянки... Тогда же и вас показывали на экране...

Столяров понял, о чем она говорит:

- Вы думаете?... - начал он, но Одарка уже вскочила и живо спросила:

- Как его фамилия?

- Бахметьев... Москва... Академия Медицинских Наук... отрывисто ответил Столяров.

Одарка и молодой геофизик одновременно бросились к радиотелефону...

* * *

В Москве в этот час была еще ночь. И все же, поднятый с постели тревожным сигналом телефона, профессор Бахметьев подошел к микрофону:

- Бахметьев слушает вас.

Послышался далекий, но ясно слышимый в комнате взволнованный голос Одарки:

- Профессор!.. Мальчик замерз...

Бахметьев высоко поднял свои седые, густые брови.

- Не понимаю... Какой мальчик?

- Юра Ветлугин... с Арктании, - еще сильнее волнуясь, пролепетала его невидимая собеседница.

- Ах, это тот самый?! - вспомнил Бахметьев. - Печально очень. Я слышал сообщение...

- Профессор! Мы знаем о ваших замечательных опытах... Конечно, мы понимаем, это не так просто... Но может быть возможно еще что-нибудь предпринять?..

Бахметьев вновь поднял брови.

- Позвольте... я не понимаю... о чем вы говорите?

- Я разговариваю с борта Арктании, - сказала совсем смущенная Одарка. - Я имею в виду ваши опыты с обезьянами...

- Вы шутите? - строго спросил Бахметьев.

- Нисколько, профессор! У нас большое горе. Поэтому я вспомнила о вас, - с жаром сказала девушка.

- Но ведь там было совсем иное, - произнес Бахметьев.

- Я знаю, там был анабиоз. Но может быть Юра еще не совсем замерз?

Бахметьев пожал плечами.

- Надо подождать. Он доставлен в больницу и там врачи определят, наступила смерть или нет.

- Летчики объявили, что Юра мертв. Меня же не покидает мысль: а что если они ошиблись? - взволнованно сказала Одарка.

- На острове Седова есть отличная больница и в ней практикуют не летчики, - с иронией ответил Бахметьев. Однако и него самого уже появилось желание взглянуть на труп замерзшего мальчика.

- Профессор! - сказала Одарка, и в ее голосе послышались слезы. - От имени всех арктанинцев я прошу вас, осмотрите его...

Бахметьев колебался:

- Но если он замера, тогда ничто не поможет...

- Осмотрите его, дорогой профессор! - взмолилась Одарка.

- Хорошо, - решительно произнес Бахметьев. - Я осмотрю его...

- Когда?! - радостно спросила Одарка.

Бахметьев взглянул на стенные часы: стрелки показывали 3 часа 10 минут.

- В пять часов утра я буду уже на острове Седова.

- Родной!.. - дрогнувшим голосом сказала Одарка, но слезы ей помешали.

- Успокойтесь, Одарка, - произнес мужской голос.

- Успокойте ее. Если есть хоть какая-нибудь возможность, мы пустим в ход все, чем располагает советская наука, - сказал Бахметьев.

- Спасибо, профессор, - произнес мужской голос.

На этом разговор между Арктанией и Москвой закончился.

* * *

Профессор Бахметьев тотчас же обратился в высшие органы народного здравоохранения и в его распоряжение был предоставлен реактивный пассажирский самолет. Перед отлетом Бахметьев связался с больницей острова Седова. Вот его разговор с главным врачом больницы:

Бахметьев. В каком состоянии находится мальчик?

Гл. врач. Пульс не прощупывается, но электрокардиограф чертит линию с едва заметными волнами. Волны заметно затухают...

Бахметьев. Значит он не мертв?

Гл. врач. Но я не сказал бы, что он жив. Температура его тела 20 градусов.

Бахметьев. Что у него обморожено?

Гл. врач. По-моему, ничего.

Бахметьев. Я хочу осмотреть его и буду у вас через час.

Гл. врач. Мы ждем вас, профессор. Но боюсь, что к вашему прилету на ленте кардиографа уже ничего не будет.

Бахметьев. Есть у вас биотин?

Гл. врач. Я слышал о вашем чудодейственном препарате, профессор. Говорят, он чуть ли не мертвых воскрешает, но мы его еще не получили.

Бахметьев. Я привезу с собой биотин. Где сейчас мальчик?

Гл. врач. В палате. Изолирован.

Бахметьев. Держите его при температуре, аналогичной температуре тела.

Гл. врач. Слушаю, профессор.

Бахметьев. Дайте ему кислородную подушку. Палату затемните и всех из нее удалите, в палате не должно быть ни одного лишнего кубического сантиметра углекислоты.

Гл. врач. Слушаю, профессор.

Бахметьев. Я и два моих ассистента вылетаем к вам.

Гл. врач. Мы ждем вас, профессор.