Тайна подводной скалы

Вот как развивались события далее. Мальчик в самолете был доставлен на то место, где его нашли летчики противоштормового дивизиона. Тепло одетый, он сошел на лед в сопровождении врачей и Васенькина и тревожно огляделся: перед ним расстилалось белое торосистое ледяное поле. Большое беспокойство отразилось на темном лице мальчика. Оглянувшись еще раз и дико сверкнув своими огромными глазами, он попятился, а затем повернулся и побежал к самолету. По дороге он споткнулся о какой-то ропак и упал в снег. Нестеров, Дзюбин и Васенькин подбежали к нему и хотели поднять его, но он вдруг отчаянно стал отбиваться. Отбивался он молча и только рычал, пуская в ход не только руки и ноги, но и зубы. Предусмотрительный Нестеров взял с собой в самолет также и няню Анну Егоровну. Старушка на лед не сошла, но, увидев свалку, быстро спустилась по трапу, подбежала и, растолкав всех, стала на колени подле мальчика:

- Что ты? Родной ты мой! -ласково заговорила она. - Чего же это ты испугался? Ведь это же Иван Иваныч и Алексей Денисыч. Доктора, что тебя лечат... Все свои люди... Успокойся, касатик.

Лежа на спине, мальчик притих и напряженно вглядывался в доброе, круглое лицо старушки, что-то ласково ему говорившей.

Анна Егоровна погладила его руку и, уже крепче взяв за локоть, помогла встать:

- Вставай, касатик! Вставай, красавчик ты мой!

Мальчик встал. Пока няня отряхивала с него снег, он еще настороженно оглядывался по сторонам, словно ждал нападения из-за каждого тороса.

- Здесь с ним была большая трагедия, - сказал Васенькин.

- Не иначе, - подтвердил Дзюбин.

- Придется его усадить в самолет. На льду он себя чувствует явно не ладно, - решил Нестеров.

Все уселись в самолет и вскоре были на Арктании.

Мальчик ничего не припомнил, он продолжал молчать, и так как высадка на лед вызывала в нем лишь явный ужас, Нестеров решил больше не повторять эксперимента, предложенного профессором Новоселовым. Вскоре он вместе с Дзюбиным улетел на остров Седова, разрешив Анне Егоровне остаться на некоторое время возле мальчика, а "антарктический корреспондент" изъявил желание подробно ознакомиться с Арктанией и написать об этой удивительной советской полюсной станции ряд очерков.

Ирина и Одарка проявляли много заботливости в отношении темнокожего мальчика. Ветлугин уже получил уведомление от опекунского совета, что если в течение ближайших пяти месяцев родители мальчика не откликнутся, то ему, Ветлугину, и его жене будет разрешено усыновить их приемыша.

Часто заходил в комнату к темнокожему мальчику и дед Андрейчик.

- Ну, здравствуй, чудо-юдо морское! - бодро и весело говорил старик. - Привыкаешь? Хе-хе! Привыкай, привыкай. Тут тебя никто не обидит. Тут люди хорошие, советские.

Но эта наигранная бодрость с трудом давалась старому радисту, он не мог забыть своего Юрку, живого, непоседливого, веселого, вечно переполненного фантастическими идеями и планами, деятельного, кипучего.

- Какой малый пропал! - тихо говорил он сам себе, и скупая слеза скатывалась по его морщинистой щеке.

Однако явное предпочтение молчаливый мальчик отдавал все же Анне Егоровне. Стоило ей появиться в комнате, к безразличный взгляд его явно оживал и теплел, он помнил ее (а ато был очень важный признак его выздоровления) и следил за нею внимательным доверчивым взглядом.

Появился у темнокожего мальчика и другой друг, Ася. Лишившись единственного своего друга Юры, девочка всю привязанность перенесла на смуглого и молчаливого приемыша Ветлугиных.

- Держу пари, что эта щебетунья расшевелит нашего молчальника, - сказал как-то дед Андрейчик.

Мальчик, видимо, узнавал и ее. Стоило Асе куда-нибудь надолго отлучиться, или прийти попозже, как он начинал беспокойно искать свою подругу.

Ася вбегала к мальчику в палату и, не обращая ни на кого внимания, говорила без умолку: о каком-то Андрюшке Голикове с Новой Земли, который всякий раз, когда она разговаривает по радио с учителем, показывает ей на экране язык; говорила о своей станции, о дедушке Андрейчике...

Три дня назад Анна Егоровна усадила своего питомца за стол. Мальчик безразлично взглянул на янтарный бульон и устало опустил свои удивительные ресницы. Тогда Ася приступила к своим обязанностям.

- Почему ты не хочешь кушать? - спросила она, забывая, что мальчик не знает русского языка. - Ты больной и тебе нужно кушать. Ты уже раз умер и опять умрешь... Только теперь уже на самом деле.