Тайна Подземья

– Да какая сейчас разница, был твой, есть твой, будет твой. Если мир будет, то все будет. Многие хотят ситуацию исправить. Только каждый по-своему думает, нет у них согласия. И не будет. В игры опасные они играют и людей желают переставлять, как вещи. Одним человеком больше, одним меньше – не считают, не жалеют. Вот и за тебя, девица, переживаю. Крутится вокруг тебя смута непонятная. Обидеть тебя задумали, но не должно у них получиться задуманное. Чую это. Вот только вижу – беречь тебе себя надобно, и не только от человеков. Выгореть можешь. Эмоции твои не так ярко светятся, как ранее, попритухли от одиночества, от работы тяжелой, от дум нелегких. Много девушек красных уехали отсюдова не мертвые, но и не живые.

Я испугалась. Не говорил раньше ничего такого дракончик.

– Как это – не мертвые, но и не живые? Объясни, Драго. Чего пугаешь зазря?

– Не пугаю, а предупреждаю. Научись радоваться малому, печаль за плечи закидывать, работу делай умом, а не сердцем, иначе выгоришь, как твоя предшественница, да и до нее некоторые. Выгорели и стали пустыми сосудами, про которые и сказать нельзя, что живые, ибо не чувствуют ничего, но и не мертвые, так как и пьют, и едят, и разговаривают. А уметь чувствовать – важнее, чем то, как себя чувствуешь. Омертвление души – вот преступление из преступлений, но идут на это заради равновесия. Вот так-то, девица.

– Драго, неужто, правда это? Почему никто нам ничего не сказывал?

– А кто бы пошел сюда работать? Вот и заманивают оплатой высокой, работой важной, престижной. А то, чем это заканчивается – кому какое дело? Расписочку возьмут, чтобы язык за зубами держала.

– А как же моя предшественница работала последнее время, если выгорела?

– Да как работала? Ей ни до чего дела не было, в слои подниматься больше не могла, а так идеи кое-как чувствовала, да на прошлые знания опиралась. Вот и пришлось тебя раньше времени поставить. А может, и не только поэтому. Ведь именно тебя хотели поставить. Других девушек не рассматривали на эту должность. Думаю, мешала ты кому-то. Сильно мешала.

– Да кому я мешать могла-то, Драго? Сидела тихо, не высовывалась.

– А Вовс на тебя внимание обратил? Обратил. А что чаще всего между влюбленными бывает, когда душевная связь образуется да крепнет? Я не про поцелуи или что другое говорю.

– Усредняются оба, – тихо ахнула, понимая.

– Ведь никто не знал, что ты тоже сильная, не намного слабее Вовса этого. И потому, даже если бы вы усреднились оба, все равно яркими да способными остались. И не знал еще никто, не догадывался, что не подвержены вы усреднению, этому нашему клятому уравновешиванию. Оба вы редкие личности в нашем мире. Может, нужен был Вовс кому сильно, надеялись на него, а ты им поперек дороги встала. Увлекся тобой мальчик нешуточно. Лучший выход в этой ситуации – тебя на пять лет в феи услать. Авось или он тебя забудет, ожидаючи, или ты его позабудешь в одиночестве. А есть и другой вариант. Может, надеялись, что, если не забудет тебя, дождется выгоревшую, так и сам слаб станет и опасность никому представлять не будет. Слишком ярок парень, слишком высовывался кругом. Вот его и приметили. Каждый в своей игре его использовать хотел или, наоборот, убрать, как нежелательную фигуру. Вот так-то, лапушка. Вот так-то, девица красная.

– Что же мне делать, Драго? Что делать?

– Меньше думами озадачивайся. Правильно ты все по полочкам разложила. А какая версия сыграет, не от тебя сейчас зависит. Да и ответ на письмецо сильно не жди. Не думаю, что придет. Не надейся зазря. Что-то серьезное сейчас там наверху крутится, и хранителя твоего в играх не разума, а хитрости да корысти, вовсю используют. Или он их использует. Это как посмотреть. Не знаю точно. Только скорлупа нашего мира трещит, чую я, ох, трещит.

– Что ты говоришь, Драго? На что намекаешь? Что миру конец приходит?

– Для одного мира конец, а для другого начало. Жизнь так устроена. А тебе, девица, о солнце думать надо. О ярком, горячем солнце, которое согревает душу и освещает землю, раздвигая тьму. Не о нашем Свете, что даже в подземелье живет припеваючи, что приглушенный да тусклый от безразличия, что за годы равновесия хуже Тьмы стал, а о ярком солнечном. Спасет это тебя. Если сможешь, слетала бы в мир Надземья, полюбовалась бы красотами. Может, полегчает. Да, боюсь, эмоции твои не поднимут душу и не перенесут ее туда, попритухли уже.

– Что, так плохо? – опустила голову.

– А ты как думаешь? Что чувствуешь?

Я молчала.

– Вот то-то же. Поэтому размышляй о солнце. Даже мысли о нем согревают. А сейчас пойдем по озеру покатаемся, мне лапы размять надобно.

Дни складывались в недели, а письмо, как и предполагал Драго, так и не пришло. Как я ни думала о солнце, как ни старалась, мне становилось все хуже, все страшнее. Я предчувствовала изменения. И они начались. Дождалась-таки.

Изменения начались