Тайна, покрытая мраком

— Симпатичный, правда? — сказала Зинаида Васильевна, когда они остались вдвоем с Фигуркиным.

— Не знаю, может быть. Только я не понимаю, зачем рассказывать об элсоназе, когда он еще не готов?

— Ничего, ничего, это полезно! — Зинаида Васильевна подошла к Косте и тихо добавила — А у меня сегодня свободный вечер. Что мы собираемся делать?

— Да понимаешь… то есть понимаете, — на службе они были строго на «вы», — ко мне, к сожалению, родственник приехал… дедушка из Томска… и мне придется вечером быть с ним.

— А пораньше уложить этого дедушку спать нельзя?

— Да нет, он очень обидчивый. Сердитый старик…

— Ну что ж поделаешь! — Примерова пожала плечами и вышла. А Костя, неизвестно к кому обращаясь, сказал:

— Так тебе, дураку, и надо!

И словно в ответ элсоназ вдруг выкрикнул:

— Белая береза! Белая липа!

4

Фигуркин торопливо шел по музею. Нe глядя на картины, он миновал один зал, второй, третий. Затем вдруг становился, к чему-то прислушиваясь. Выглянул в соседнюю комнату и, отпрянув в угол, стал с интересом рассматривать крупное полотно, на котором в натуральную величину был изображен трактор.

Вскоре из соседнего зала появилась большая группа экскурсантов, и Фигуркин незаметно смешался с вошедшими.

— В этом зале, товарищи, — говорила девушка-экскурсовод, — выставлены работы художников нашей области. Обратите внимание, с каким знанием литейного дела написаны картины «На строительстве домны» или «Отчетно-перевыборное собрание в трубопрокатном цехе».

Фигуркин прислушивался к голосу девушки, и тут произошло чудо.

…Исчезли все экскурсанты, и в пустом зале остались только он и она: Костя и девушка-экскурсовод. (Костя почему-то полагал, что экскурсовода зовут Леной, и мы будем называть ее так же.)

Теперь Лена говорила, обращаясь только к Фигуркину:

— Посмотрите, каким оптимизмом и верой в человека отмечены такие произведения, как «Сюда придут геологи» или «Здесь будет электростанция».

А Фигуркин смотрел на полотна, изображавшие голую степь или могучую реку, и отвечал:

— Да, с большим оптимизмом написаны эти картины.

Ему казалось, они бродят вдвоем по безлюдной выставке и, прекрасно понимая друг друга, тихо обмениваются впечатлениями.

— А вы заметили, сколько озорства и юмора в жанровой картине «Купание коней в колхозе имени Восьмого марта»?

— Действительно, хорошо…

— А с каким настроением написана тихая заводь в картине «Передовики станкостроительного завода на рыбалке»?

— Нет, мне, знаете ли, не очень…

— Ну почему же? Обратите внимание, какое радостное ощущение вызывает летний солнечный день с колышущимся над горизонтом маревом, густая зеленая прохлада леса…

— Да, в общем-то, Лена, в этом что-то есть…

И потом, дома, до поздней ночи Фигуркин, удовлетворенно насвистывая, отлаживал уцененный ВКУС, которому вскоре надлежало стать Вычислителем Оптимального Варианта…

5

А утром следующего дня на Горназ навалилась слава.

Все началось с газеты. Точнее, со статьи Мартушкина «Десять тысяч в один час, или электронный мозг конторы».

В третий раз читала вслух Зинаида Васильевна это произведение. Читала с таким пафосом, что статья звучала, как песня. (И в этом не было ничего удивительного, если учесть, что и песни нередко звучат, как статьи.)

Произведение Мартушкина начиналось с оригинальной фразы: «Все чаще и чаще электронно-вычислительная техника приходит на помощь людям» и кончалось не менее оригинальными словами: «Десять тысяч в час—это для нас не предел! Это только начало! Так пожелаем работникам Горназа успеха в их смелом и нужном начинании!»

В эти минуты газету читали и комментировали во всех отделах, подотделах и столах прославленной конторы. А по бесконечно длинным коридорам Горназа быстро шагал больше обычного взъерошенный Фигуркин. И из всех кабинетов, мимо которых он проходил, разноголосо доносилось: «Десять тысяч! Десять тысяч!»

Едва дождавшись, пока раскроются двери, Фигуркин решительно вошел в кабинет директора.

Примерова разговаривала по телефону.

— Стараемся, Иван Иваныч, шагать в ногу с временем. — Она приветливо улыбнулась Косте. — Думаем, в конце месяца элсоназ вступит в строй. Спасибо на добром слове. До свиданья! — Она повесила трубку. — Ну, Константин Львович, поздравляю. Газету вы, надеюсь, читали?

— Конечно, читал. Послушай, Зина, здесь произошло какое-то недоразумение…

— Константин Львович, — мягко перебила его Примерова, — мы же с вами договорились…

— О чем? — не понял Фигуркин.

— О том, что на работе мы, Константин Львович, будем называть друг друга по имени-отчеству.

— Ах, вот ты о чем… Ладно…

— И не ты, а вы… Только без обиды. Ну, пожалуйста! — попросила она тихо. — Я работник молодой, и мне не нужны лишние разговоры. Вы меня понимаете?

— Хорошо, хорошо… Так вот, Зинаида Васильевна, получилась какая-то дурацкая история. Мартушкин что-то напутал и написал, что элсоназ может выдавать десять тысяч вариантов… И мы с вами должны немедленно…

Но тут дверь распахнулась, и в кабинет вошли пионеры. Они дружно отдали салют, и самый маленький из них бойко затараторил: