Тайна, покрытая мраком

— А как они докажут, что ты сам дал мне паспорт? Может, ты не виноват? Может, ты просто потерял его, а я нашел.

— А за утерю паспорта — штраф!

— Так ведь ты его мог нечаянно потерять!

— А нарочно паспортов, между прочим, никто не теряет. Да и тебе тоже не поздоровится за то, что ты пользовался чужими документами.

— Как же я пользовался? Разок в кино сходил.

— Разок или не разок — как ты докажешь? А может, ты и пострашней дела делал! С чужим паспортом такое можно натворить — ой, ой, ой! Вот у нас один нашел чужой паспорт и знаешь что сделал?

— Что?

Герка подумал…

— Взял по этому паспорту напрокат лодку, уехал и-и-и…

Герка так долго тянул свое «и», что я не вытерпел:

— И что?

Герка опять подумал…

— …и не вернул эту лодку совсем.

— А куда он ее дел?

— Откуда я знаю? Уж куда-нибудь дел.

В это время мы подошли к «Ударнику», так называется наш кинотеатр. Я осторожно заглянул в вестибюль и увидел, что в дверях, как назло, стоит самая вредная контролерша.

В этом кино три контролерши. Одна — ничего, красивая. Возле нее постоянно торчат взрослые парни. Они рассказывают ей всякие веселые истории, и она так хохочет, что даже не считает, сколько билетов ей дают. Я уже три раза проходил мимо нее без билета. Честное слово! Вторая контролерша строгая, все видит. А третья — совсем ведьма. Она так подозрительно смотрит на меня, будто я всегда хожу без билетов. Она на всех так смотрит, даже на взрослых. Она бы рада была совсем никого не пускать в кино — такой у нее вредный характер.

И теперь как раз она стояла в дверях! По правде говоря, мне уже не очень хотелось идти в кино. Да и Герке, конечно, весь наш план не шибко нравился. Но он боялся, что я могу подумать, будто он трус. А я боялся, что он подумает обо мне то же самое. Конечно, контролерши я боялся еще больше. Но пути для отступления у меня все равно уже не было. И у Герки тоже.

— Ну, давай деньги на билет, — сказал он, вздыхая. — Или, может, ты передумал?

— Зачем мне передумывать? — ответил я и тоже вздохнул. — Ты только сам не трусь.

— Нашел трусливого! — Герка взял деньги, достал паспорт и медленно пошел в вестибюль, где находилась касса. А я отошел подальше от кино и стал ждать.

Я уже был уверен, что эта ведьма обязательно захочет забрать у меня Геркин паспорт. И я представлял себе, как я бегу по улице, а за мной гонится большая, толстая контролерша. Она размахивает руками и кричит, как громкоговоритель, который по праздникам укрепляют на нашем доме…

И прохожие тоже бросаются в погоню за мной.

И милиционеры, оставив свои светофоры, вскакивают на мотоциклы и присоединяются к погоне.

А я мчусь, зажав в кулак Геркин паспорт, и понимаю, что мне не уйти.

Ну зачем, зачем я только упрашивал Герку! И почему я такой невезучий?!

Но тут я увидел Сазонова. Он выскочил из вестибюля и побежал ко мне.

— Эй, слушай! — закричал Герка. — Оказывается, на сегодня все билеты проданы! — Он весело улыбнулся, вытирая лоб рукавом пиджака. — Я подошел к кассе, а они проданы.

— Жаль, — сказал я как можно с большим огорчением. — Не повезло!

А на душе у меня стало так легко и радостно, как бывает, когда вдруг после третьего урока весь класс отпускают домой.

И мы потопали в писчебумажный на Центральную покупать корочки для Геркиного паспорта.

Как я проявлял чуткость

Виталька Смородин мой самый лучший друг, и живем мы с ним на одной улице. Он в том доме, где «Гастроном», а я — где «Рыба — мясо — овощи». И все знают, что мы дружим, живем рядом и учимся в 4-м «Б».

А вчера в школе Виталька прыгал на лестнице и чуть не вывихнул ногу. Школьная врачиха уложила его в своем кабинете и сказала, чтобы он не смел подниматься целых три часа. А лично мне она поручила сообщить его родителям, что он полежит и придет, в общем, чтоб они зря не волновались.

Я побежал к Витальке. Я точно знал, что в это время дома бывает только Виталькина бабушка. А она волнуется даже тогда, когда совсем не из-за чего волноваться. И я старался бежать быстрее, чтобы сообщить ей, что не надо зря волноваться.

Я даже не стал ждать лифта, а помчался на шестой этаж и стал звонить. Я старался звонить погромче, чтоб Виталькина бабушка скорей открыла и поскорей узнала, что не надо волноваться. Потом я стал стучать в дверь кулаком и ногами. И как только бабушка отворила, сразу сказал:

— Вы только не волнуйтесь, Виталька покалечился.

Я даже не успел ничего объяснить, потому что бабушка сразу зашаталась и села на диван.

Ей стало плохо.

Я помнил, что в таких случаях надо срочно вызывать «Скорую помощь», только вдруг забыл, как это делается. Но я не растерялся и решил, что Виталькин дедушка сделает это лучше меня. Я подумал, что он сейчас, наверное, сидит на бульваре и играет с другими пенсионерами в шахматы. Я подумал так и побежал на бульвар. Я бежал даже быстрей, чем раньше. И когда я издали увидел Виталькиного дедушку, то закричал что было сил:

— Вызывайте для вашей бабушки «Скорую помощь»!

Дедушка сначала не понял, а когда понял, схватился за сердце, покраснел и стал закрывать глаза. Но еще до того, как он закрыл их, я все-таки успел добавить: