Тайна покрытая временем (СИ)

— И как вы это себе представляете? Император русичей постепенно изживает со свету либералов на Руси и восстанавливает единую власть. Набрал в казну денег и сейчас модернизирует армию. Повторю, ваши планы насчёт разделения Руси провалились.

— Не совсем, ваше величество.

— Вот как? Так поясните!

— Хорошо, извольте, — герцог поправил камзол и выставил вперед правую ногу. — У меня есть исторические бумаги русичей. Путем переписи некоторых я установлю, что русичи силой поработили народы своих центральных и восточных земель. Что делали это агрессивно и не гнушались истреблением коренного населения. Выставлю бумаги на мировой суд и объявлю императора Руси тираном.

Король скривился:

— И что?

— Затем вы призовёте весь цивилизованный мир в крестовый поход на Русь, как рассадник тирании и правового беспредела, а я спонсирую на Руси несколько кровавых конфликтов.

— Хм, — Георг задумался. — А где взять столько денег на крестовый поход? Думаю, и у вас нет столько золота…

— Золото у вас будет, — повёл плечом герцог Виндзорский. — На новом континенте его залежи огромны.

Король грустно рассмеялся.

— Так ваша компания, герцог, контролирует всю его добычу!

— Возьмёте у меня кредит, — невозмутимо сказал герцог.

Король замолчал. Потом устало молвил:

— В лодке под названием Саксония капитан, как матрос — рулит туда, куда укажет пассажир. Мой брат Николай правильно сделал, когда своего пассажира сбросил в море.

— Он ещё пожалеет об этом! — прошипел герцог.

Король встал.

— Не надорвитесь, герцог. Русь велика, и там тоже много золота. Да и ещё полно всяких разностей…

Король уходил, сгорбившись. Утром он не проснулся. Вызванный лекарь объявил разрыв мозга…

Глава 7

Император сидел у открытого окна своей спальни, пил крепкий чай с мёдом и наблюдал, как гвардейцы во внутреннем дворе проводят смену караула.

Николай Александрович иногда посматривал на кровать, где на мятых простынях раскинулась после бессонной ночи дочь графа Маленковского. Её гладкая круглая попа с соблазнительными складками под упругими ягодицами оттопырено возвышалась по самому центру ложа и не давала императору сосредоточиться с мыслями.

Но тут в покои влетел Петька Разумовский, тараща глаза:

— Ваше величество, вас срочно ожидают!..

И осекся, увидев обнаженную Елену Маленковскую на кровати и задумчивого императора около окна.

— Чего орешь, Петр?

— Так ожидают вас, Николай Александрович, — развел руками Разумовский, не отрывая взор от стройного тела спящей Елены.

— Так одежду подай, нечего пялиться, — сурово сказал император, поднимаясь с кресла. — И найди кого-нибудь из фрейлин. Пусть помогут…

Он кивнул на кровать.

Шаги императора гулко раздавались по пустому коридору — он наспех одел тяжелые ботфорты. Петька семенил рядом.

— Хорошо покувыркались ночью, Ваше величество? — участливо улыбнулся Разумовский.

— Заткнись, Петька, — император был серьёзен, — не было у нас ничего.

— Так как же?! Неужто заболели?!

Николай Александрович резко остановился. Выражение его лица не предвещало для Разумовского ничего хорошего.

— Ладно… ладно, — поднял руки Петька. — Я же беспокоюсь только…

— Не изволь беспокоиться, — слегка потеплел лицом император. — Ты же ночью у графа Толстого в карты играл, да его горничную потом ублажал.

— И всё-то вам известно, Ваше величество!

— Да-с, а я в это время графа Маленковского в Гришкином подвале допрашивал.

— Так случилось-то что?!

Император зашагал по коридору, наспех говоря:

— Доносы шли на графа, мол, лютует он с крестьянами. Обирает до нитки, бьёт не по делу. Гришка поначалу доносы не читал, откладывал. Но тут, вчерась вечером, ко мне Дуладзе приходит и говорит, что у дворца цельная делегация стоит из крестьян. И все они с коллективной жалобой на Маленковского. Я Гришку позвал. Он и признался, что недосуг ему было с этим разбираться.

— А ты чего?! — заинтересовался Петька.

— Я говорю, что было недосуг, а теперича люд у ворот толкётся. Он крестьян опросил, да доносы старые поднял, потом и докладывает, что Маленковский совсем разум потерял, ибо начал себя уже выше императора ставить в своём уезде.

— А ты чего?! — вторил Петька, подпрыгивая.

— Велел на рудники отправить, пусть охолонётся пяток лет. Да вот Елена потом просила пощадить её батюшку. Всё, говорит, сделаю…

— А она-то как в подвале оказалась?

Император посмотрел на Петьку, словно на дурака.

— Её вместе с графом и графиней доставили по моему указу. Граф на дыбе болтался на их глазах, графиня в обморок, а Елена держалась. Рыдала, правда…

— Чую, жизнь свою у тебя хотела вымолить…

Николай Александрович вздохнул.

— Прав, ты, Петька. За себя старалась, не за батюшку. Ох, и старалась изрядно — всю ночь вокруг меня ползала… и не слезинки. А мне чего-то противно стало, хоть и хороша девка.

— Даааа! — подтвердил Петька. — И что теперича с ней будет?!

Император весело улыбнулся.

— А хочешь, забирай её себе. Будет тебе ноги мыть, а может, и ещё на что сгодится… А ежели не нужна, то отдам крестьянам Маленковского. Пусть грехи папашкины отрабатывает.

— Из князи в грязи?!