Тайна поместья Горсторп

Но пропажа овец не худшее из того, что случилось. Исчез молодой Армитедж. В среду вечером он покинул свой коттедж на вересковой пустоши, и больше никто о нем не слышал. Он вел уединенную холостяцкую жизнь, поэтому его затянувшееся отсутствие не наделало шума. Большинство местных жителей сходятся во мнении, что он спешно уехал по причине долгов и скоро напишет, куда выслать его пожитки. Но я встревожен. Боюсь, исчезновение овец толкнуло Армитеджа на некий поступок, стоивший ему жизни. Может быть, например, он залег где-нибудь, подстерегая чудовище, и оно уволокло его в недра горы? Какая невероятная судьба для цивилизованного англичанина в двадцатом веке! И все-таки это представляется мне возможным и даже очень возможным. Если моя догадка верна, то в какой мере я ответствен за смерть этого молодого человека и за другие несчастья, которые могут произойти? Несомненно, полученные мной сведения обязывают меня добиться, чтобы были приняты какие-то меры, а если понадобится, то и принять их самому. Сегодня я явился в местный полицейский участок и все рассказал. Инспектор записал мои показания в большую книгу и с самой похвальной серьезностью отвесил мне поклон, но, спускаясь по дорожке сада, я услышал взрыв хохота: очевидно, инспектор рассказывал всем о моем приключении.

10 июня. Пишу, полулежа в постели, обложенный подушками. Шесть недель не брал я в руки своего дневника. И телесно, и духовно я пережил ужасное потрясение, явившееся следствием такого происшествия, подобные которому редко выпадают на долю человека. Но цели своей я достиг. Чудовище штольни Синего Джона больше ни для кого не представляет и не будет представлять опасности. Мне, слабому больному человеку, удалось послужить всеобщему благу. Попробую ясно рассказать о том, как я это сделал.

Вечер пятницы, 3 мая, выдался темным и облачным, то есть прекрасно подходящим для прогулки монстра. Около одиннадцати часов я вышел с фермы, вооруженный винтовкой и фонарем. Уходя, я оставил на столе в моей комнате записку, в которой указал, что, если не вернусь, меня следует искать возле штольни Синего Джона. Дойдя до арки римской шахты, я спрятался среди камней, погасил фонарь, приготовил винтовку и стал ждать.

Это было печальное бдение. Я видел рассыпанные по извилистой долине огоньки фермерских домов, из Чэпл-ле-Дейла слабо доносился бой церковных часов. Благодаря этим признакам людского присутствия, я острее чувствовал свое одиночество, и мне труднее было преодолевать страх, призывавший меня отказаться от опасной затеи и возвратиться на ферму. И все-таки в каждом мужчине глубоко укоренено самоуважение, не позволяющее ему легко отказываться от поставленных целей. В тот час гордость оказалась моим спасением: она одна прочно удерживала меня на месте, когда все природные инстинкты тянули прочь. Теперь я рад, что мне хватило силы. Какую бы цену я ни заплатил, моя мужественность по крайней мере осталась безупречной.

Где-то вдалеке в церкви пробило двенадцать часов, потом час, потом два. Наступила самая темная пора ночи. Облака ползли, низко нависнув над землей. В небе не было видно ни единой звезды. Где-то среди скал ухала сова, но больше ни один звук, кроме шороха ветра, не достигал моих ушей. И вдруг я услыхал это! Из глубины штольни послышались те приглушенные шаги – такие мягкие и в то же время такие тяжелые, сопровождаемые хрустом камней под гигантскими лапами. Чудовище приближалось. Вот оно подошло уже совсем близко. Вот затрещали кусты, обступившие арку, и через несколько секунд я смутно разглядел в темноте очертания чего-то огромного. Из туннеля быстро и почти бесшумно выходил некий доисторический монстр. Я оцепенел от страха и удивления. Как ни долго я ждал этой встречи, она все-таки явилась для меня потрясением. Пока я лежал, не двигаясь и не дыша, гигантская темная масса проворно проплыла мимо меня и исчезла в ночи.

Я собрался с силами, чтобы встретить чудовище по возвращении. Из спящей долины не доносился ни один звук, который свидетельствовал бы о том, что монстр гуляет на воле. Я не мог даже предположить, далеко ли он ушел, что делает и когда вернется. «Когда бы это ни случилось, во второй раз нервы меня не подведут. Во второй раз ты просто так не уйдешь», – пробормотал я сквозь стиснутые зубы, лежа на камне с винтовкой наготове.