Тайна портрета неизвестной дамы

Баронесса явилась к Мастеру сразу же после выставки картин, организованной Отто фон Краусом. Сам Мастер был человеком невысокого роста с неподвижным, как у восковой куклы лицом, сходство с восковой скульптурой подчеркивала неестественная его бледность; аккуратно зачесанные седые волосы, прямой нос и тонкие губы довершали схожесть лица с манекеном. Говорил он ровно, без эмоциональной окраски, и невозможно было понять, как он реагирует на полученную информацию, одобряет ли то, что сделано или осуждает. Выслушав сообщение Изольды о том, что штандартенфюрер Гофман заинтересовался картиной, и даже приобрел ее у инициатора выставки, мастер сказал:

– Нужно выяснить, чьи интересы представляет Гофман, если это его личный интерес, то что им движет? Это важно для нас. В любом случае, не нужно ему мешать, пусть он сделает то, чего не могут сделать наши рыцари вот уже десять столетий, пусть найдет рукопись, а тогда будем действовать в зависимости от того, чьи интересы он представляет. Постарайтесь вызвать его на откровенный разговор, используйте все свое очарование, думаю, у Вас получится. А пока я Вас больше не задерживаю.

Попрощавшись таким образом с баронессой, Мастер отвернулся и занялся своими делами, будто посетительницы и вовсе не было в кабинете. Изольда молча вышла, она знала привычки Мастера.

В своем родовом замке, перестроенном по современному стилю, она устроила небольшую вечеринку для весьма узкого круга лиц, приглашены были лишь штандартенфюрер Гофман и Отто фон Краус. Прием состоялся в небольшом зале, в центре которого стоял стол, накрытый на три персоны. Стены зала были украшены гобеленами, изображавшими сцены охоты знатного вельможи в средние века. В центре гобелена, на белом коне, в пестром одеянии восседал сам вельможа, впереди мчалась за невидимым зверем свора собак, сзади на конях серой и темной мастей ехали слуги, один из них трубил в рог. В центре зала под высоким потолком висела хрустальная люстра, освещение было включено, а окна затянуты плотными шторами, – светомаскировку необходимо было соблюдать и аристократам.

Сама баронесса, высокая, стройная, в черном длинном платье, полностью закрытом спереди, и глубоким вырезом сзади, была очаровательна. Возраст ее уже миновав пору юности, еще не вступил в фазу увядания, хотя тонкие нити, идущие от основания носа к уголкам губ не превратились в морщины лишь благодаря усилиям косметолога. Предложив гостям выпить по бокалу вина, она легко и непринужденно начала отвлеченный разговор ни о чем.

Тот, кто не просто участвует в разговоре, а умело управляет им, знает, как направить его в нужное русло, вбросить, вроде бы ничего не значащую фразу, которая переключит внимание собеседника, затем задать наивный вопрос, ответ на который известен, – и вот, разговор уже сменил направление, вышел на нужную тему. Так, незаметно, Изольда вывела беседу на тему рыцарей-тамплиеров, их тайны, предметы их поисков.

– Говорят, они искали священный Грааль и Копье судьбы, – озвучил известную версию Отто фон Краус, – те, кто обладает ими, могут получить полную власть над миром.

– Я слышала, – ответила баронесса, – что и сам Гиммлер ищет эти реликвии, возможно, они уже у него.

– Все это сказки, – возразил штандартенфюрер, он уже изрядно выпил, и пытался изложить свое понимание тайны тамплиеров, – как, по-вашему, баронесса, что дает власть над миром?

– Деньги и сила, что же еще?

– Ошибаетесь, баронесса! Деньги и сила – это еще не вся власть, самая главная власть – власть идеи. Если нет идеи, то деньги и сила ровно ничего не значат. Деньги можно потерять, вложив в проигрышное дело, силу можно утратить, убить, но идею убить невозможно. Убить можно человека, а идея будет жить, пока существует человечество, или пока ее не победит более мощная идея.

– Фюрер предложил миру идею национал-социализма, вряд ли есть идея, сильнее этой, – сказал Отто.

– Идея национал-социализма борется с библейской идеей, – ответил Гофман. – Как думаете, в какой культуре мы живем? Нет-нет, не возражайте! Все мы живем в библейской культуре, что изображает живопись? Сцены из Библии. Что воспевали поэты? О чем писали писатели? Ничего нового, все те же библейские сюжеты. А музыка? Бах, Бетховен? Вся музыка отражает сюжеты Библии. Идеи христианства распространились по всей Европе.

– Но мы создали новое искусство, – возразил Краус, – оно отвергает Библию и воспевает мощь и непобедимость арийского духа.

– Искусство вторично, – отозвался Гофман, – первична идея. Христианская идея отвергнута, но не сломлена. Ее нужно сломать, уничтожить.

– Что же, – спросила баронесса, – Вы предлагаете посадить в концлагерь всех священников?

– Это слишком примитивно, баронесса. Чтобы сломать идею, нужно разоблачить ее основу, доказать ее лживость. Что составляет основу христианства? Догма о том, что Бог сошел на Землю и своей смертью и воскресением искупил грехи человечества. А если мы докажем, что это ложь? Что Христос не умер на кресте, и потому воскресения не было?