Тайна приволжской пасеки

Ребята поняли, что Петькин отец опять-таки говорит о нынешней, конкретной ситуации, — говорит в общих словах, чтобы ребята, не дай Бог, не догадались, будто что-то происходит. Но при этом он отчаянно переживает. Это, подумалось Пете, как ожидание родственников больного, которому нужна срочная операции, но при этом шансы у него пятьдесят на пятьдесят: либо больной полностью выздоровеет, либо умрет во время операции. И вот они сидят и ждут, с чем выйдут к ним хирурги: то ли сообщат, что все позади и больной теперь будет жить еще сто лет, то ли сообщат о смерти… Так и они ждут: или командор вернется ни с чем, удостоверившись в неправильности своих догадок, или он вернется победителем и спасителем, и тогда с него свалится груз стыда, который угнетал его долгие годы, либо он погибнет от руки беглых бандитов… Да, нет ничего хуже такого ожидания, — прав Петькин отец!

— Ну да, — заметил Миша. — В командоре чувствуется перенапряг. Если б мы могли… — Он не договорил.

— Мы мало что можем, — глядя в окно, сказал Петькин отец. — Но постараемся, конечно. Вы ему понравились, и он перед вами раскрылся. Это хороший признак… Как там, девиз графа Монте-Кристо: «Ждать и надеяться!..» Все, а теперь спать. Мы так полночи проговорить можем, а завтра будем как сонные мухи.

Он отошел от окна и улегся на кровать. Петя и Миша закрыли глаза и постарались уснуть. Сон долго не шел, но в конце концов мальчики задремали. Пете снилась всякая чушь: будто он бежит куда-то вдоль ночного берега, и ему кажется, что он убегает от бандитов, но при этом он не уверен, что выбрал правильное направление и что не бежит прямо в лапы бандитам. Едва в нем возникло это сомнение, как — такое часто бывает во сне — он увидел впереди темное пятно, то ли густые кусты, то ли поленницу дров, и понял, что там его ждет бандитская засада. Он даже умудрился разглядеть бандитов сквозь их укрытие, будто его взгляд рентгеном просвечивал все предметы — такое тоже бывает во сне. Он остановился, охваченный ужасом, и тут понял, что бандиты его не замечают, а смотрят куда-то в другую сторону. Петя поглядел туда же и увидел большую яхту — нет, целый корабль, подходящий к берегу. За штурвалом стоял Николай Христофорович, и одет он был, как граф Монте-Кристо. Петя хотел крикнуть, предупредить его, но от страха у него пересохло в горле… Он испустил какой-то тихий хрип — и проснулся.

Медленно и тяжело выходя из сна, он через некоторое время сообразил, что проснулся оттого, что Бимбо теребит его лапой и тихо поскуливает. За окном было довольно светло: серый свет раннего летнего утра, когда солнце еще толком не взошло, но темнота уже отступила. Часов шесть или семь утра, прикинул Петя.

— Ты что, Бимбо? — спросил мальчик. — Выйти хочешь? Вроде рановато, и вчера тебя прогуляли как следует.

Бимбо тихо взвизгнул, подбежал к двери и, повернув Голову, выжидающе посмотрел на хозяина.

— Ну ты нахал! — шепотом возмутился Петя. — Никогда таким не был! Что с тобой? На природе разбаловался?

Бимбо нетерпеливо заскреб лапой в дверь.

— Ну хорошо, иду, иду! — Петя откинул одеяло. — Но учти, что это свинство с твоей стороны!

Бимбо весело завилял хвостом, как бы соглашаясь, что пусть свинство, лишь бы его поскорее выпустили. Петя надел джинсы и футболку, огляделся. Отец и Миша спали. Судя по количеству окурков в пепельнице на подоконнике открытого окна, отец лег совсем недавно. И спал он очень чутко. Когда Петя стал надевать сандалии, он встрепенулся и спросил:

— Что такое? Ты куда?

— Бимбо просится на улицу, — тихо ответил Петя. — Видишь ты, приспичило ему до невтерпеж!

— Странно! — отозвался отец. — Похоже, он нервничает… Отведи его на две минуты — и назад!

— Да, конечно, я так и хочу. — Петя взял поводок и пристегнул к ошейнику пса. Выходя из номера, он оглянулся напоследок и увидел, что отец не спит, а просто лежит, задумчиво глядя в потолок. «Интересно, проспал ли он хоть час? — подумал Петя. — Да, ожидание Николая Христофоровича ему дорогого стоило! Наверно, отец уже продумывает, как действовать, если командор не вернется…»

Петя и Бимбо быстро спустились вниз, вышли на улицу. Бимбо заметался туда и сюда, натягивая поводок, вынюхивая следы, которые он один чуял. На улице было свежо и прохладно, и Петя поежился.

— Давай быстрее, Бимбо! — недовольно сказал он. Бимбо закинул ножку у ближайшего столбика — наспех, как бы делая одолжение хозяину, а потом потянул Петю дальше, уткнувшись носом в землю.

— Ну, знаешь! — возмутился Петя. — Хорошего понемножку! Поворачивай назад!

Он заставил Бимбо повернуть — пес был не очень согласен и всячески пытался убедить Петю, что надо идти дальше, но в итоге послушался хозяина.

Петя ввел упирающегося пса в холл гостиницы, недоумевая, что это случилось с Бимбо. В холле его окликнула сонная дежурная:

— Эй, мальчик! Ты из триста одиннадцатого номера?

— Да, — ответил Петя.

— Значит, это тебе просили передать твои друзья из триста двенадцатого…

— Что передать? — растерянно спросил мальчик.