Тайна профессора Волобуева

Месяц, отведенный Догмутом, пролетел незаметно. Как-то вечером профессор зашел в свою комнату и увидел на стене надпись: «Завтра собери своих друзей в каминном зале. Посторонних не должно быть. Разрешено прийти только Ирбиз». Как только Игорь Борисович дочитал это сообщение, надпись исчезла. Как будто ее и не было.

На следующий день после завтрака Вильгельм позвал в каминный зал Егора, Алекса и Аждара. Слуг и дружинников он отправил по разным делам. Собрав рюкзак, куда он бережно сложил все свои записи, герцог зашел в комнату Ирбиз и, подойдя к ней, крепко обнял.

— Что, Вилл, уже пора? — догадалась жена.

— Да, дорогая. Нам велено собраться в каминном зале. Кроме моих товарищей разрешено пригласить только тебя.

— Ну, тогда пойдем, — Ирбиз с трудом сдерживала свое волнение.

Супруги спустились по лестнице в зал. Там их уже ждали друзья профессора. Они все сидели на дубовых стульях за большим столом. При виде своего руководителя, ученые поднялись.

Вильгельм с женой подошел к ним. Все пятеро молча встали тесным кружком возле камина, в котором не торопясь плясали рыжие язычки пламени.

Вдруг комната озарилась голубым светом, и рядом с камином появились двое: почти одинаковые седовласые старцы в длинных белых одеждах. Одного из них Игорь Борисович сразу узнал. Это был Догмут. Второй выглядел чуть старше. Он тоже показался знакомым профессору. Ученый напряг память и вспомнил: второго старца также как и первого, он видел на настенных рисунках в Храме Отцов Вселенной.

Отцы, как их называли лоугетты, подошли к группе собравшихся здесь людей и поприветствовали их легким поклоном. Игорь Борисович и все, кто стоял сейчас с ним, завороженно смотрели на этих двух пришельцев.

— Пусть вас не удивляет наше появление, — раздался низкий бархатный голос. Хоть ни один из старцев не шевелил губами, но по излучающим доброжелательное сияние глазам, все собравшиеся догадались, что голос принадлежит старшему из Отцов. — Меня зовут Архай, а моего товарища — Догмут. Настало время вернуться тем, кто сюда пришел.

Игорь Борисович предупредил своих товарищей, что файвиоллы говорят, не открывая рта. Но его друзей все равно охватило оцепенение, когда они впервые услышали слова Архая. Низкие вибрации голоса, возникающего из ниоткуда, привели их в трепет. Ученые и вместе с ними Ирбиз смотрели на Отцов затаив дыхание. Молодая лоугеттка первый раз вживую видела богов своего народа, хоть и слышала о них с самого детства.

— Постой, Архай! — воскликнул профессор, преодолев охватившее его волнение. — Прежде чем вы перенесете нас обратно, я хочу узнать у вас: почему мы оказались здесь? И почему я так похож на Вильгельма? Это ведь не может быть простым совпадением.

— Ну что же. Твое любопытство законно. Да я думаю, и твоим друзьям это интересно узнать.

Ученые, уже оправившись от возникшего при появлении Отцов Вселенной смешанного чувства страха и удивления, смотрели на Архая в ожидании предстоящего объяснения. Тогда файвиолл предложил собравшимся присесть за стол. Сам он водрузился на стул во главе стола и начал свой рассказ.

8. Рассказ Архая

В далеком 1175 году в местечке Майнфурт в семье Норденбергов ждали появления на свет нового наследника или наследницы. Одилия находилась уже на большом сроке, и ее муж Сигмарр с нетерпением ждал разрешения. Около беременной женщины постоянно дежурили две повивальные старухи. В одну из ночей у Одилии наконец начались роды. В комнату роженицы никого не впускали. Только две повивальные бабки деловито суетились у ее постели.

Под крики женщины на свет появился малыш. Мальчик. Он тут же громко закричал, чем обрадовал новоиспеченную маму. Но это было не все. Следом появился еще один младенец. И тоже мальчик. Одилия радостно смотрела на двух кричащих малышей, которых держали старухи. На ее глазах выступили слезы.

Но тут комната наполнилась голубым сиянием. Старухи начали испуганно озираться по сторонам. Вокруг одного из младенцев образовался голубой ореол, который стал сгущаться, пока полностью не скрыл малыша, превратившись в голубой светящийся шарик. Этот странный объект оторвался от рук старухи, только что державшей новорожденного, немного покружил по комнате и внезапно исчез.

Голубое сияние пропало. Одна из старух с оставшимся ребенком, крепко прижала дитя к себе, боясь повторения случившегося. Мать с ужасом смотрела на все это, не в силах вымолвить и слова. Она попыталась подняться с кровати, но тут же упала без сознания.

Напуганные повивальные бабки решили не говорить Сигмарру о странном происшествии, скрыв рождение близнеца. Малыша назвали Вильгельмом. Его мать Одилия после родов потеряла рассудок, постоянно твердя о своем втором сыне Гарольде, которого никто, кроме нее и повивальных старух никогда не видел. Все считали, что женщина сошла с ума, и ее рассказы о сыне-близнеце никто не воспринимал всерьез.

* * *