Тайна проклятия

Юный Харольд пошёл вдоль мелкой речушки, заросшей плакучими ивами и ольхой, чтобы спрятаться там от матери и досадить ей, сделать ей назло. Это было максимум, на что он тогда был способен. Лёжа под раскидистым деревом час, другой, он начинал злиться на мать всё больше и больше, – ведь она совсем забыла о своём сыне. Злость дошла до такой степени, что он, нащупав рукой большой речной камень, решил ударить им по этой эгоистичной пустой голове. Осмотревшись, он вышел из зарослей и стал красться по направлению к скамейке. Неожиданно он увидел едущих велосипедистов. Испугавшись, что его заметят, он вернулся обратно под крону деревьев и заплакал от своего бессилия.

Он вспомнил о своём Отце и обратился к нему с призывом о помощи. В тот же момент, когда он закончил последнее слово, налетевшим жарким потоком воздуха принесло рой мух, которые стали проникать в него тысячью маленьких субстанций через рот, нос, уши, а внутри него стали формироваться в единую массу, распирая его тело изнутри. Когда формирование внутреннего существа закончилось, он услышал голос Сатаны, который вошёл в него роем мух. Голос был внутренним, властным, но уже не чужим.

– Сделай, что ты хотел, и ты станешь наконец моим истинным сыном, которому я передам власть над этим миром.

Парень чувствовал себя как-то странно, словно смешался с Дьяволом и уже не было не Харольда, ни даже самого Дьявола. Он ощущал себя новым созданием, уверенным, властным, способным на любой поступок. Он взял тяжелый речной камень, который показался ему лёгким, словно невесомым. Сила, которую он почувствовал в своих руках, была сверхъестественной, нечеловеческой. Внутренний голос внушил ему кинуть камень в направлении скамейки с матерью.

– Ты просто пожелай её смерти и кинь, – услышал он подсказку к действию.

До скамейки было метров двести, но он не задумываясь кинул его вверх, над деревьями. Камень, словно пуля от выстрела, в мгновение исчез из вида. Прошло пять минут, и Харольд решил, что пора вернуться к трупу и вызвать полицию. Когда он выбрался из зарослей и прошёл сто метров, то услышал крик леди Митчелл:

– Харольд! Ты куда исчез, негодник, нам пора назад в город!

Подросток вздрогнул от неожиданности и вернулся в своё прежнее состояние. Он больше не ощущал внутренний голос и приданные ему сверхвозможности. Харольд увидел, как мать обернулась к нему и скривилась в гримасе недовольства.

– Ну, сколько тебя ждать?

В удручённом состоянии подросток с матерью вернулся на платную парковку, где они оставили дорогую машину. Всю дорогу он недоумевал, почему произошёл этот обидный сбой. Служащий парковки подал машину к выезду и в ожидании чаевых подошёл к леди Митчелл. Мать Харольда стала рыться в сумке в поисках кошелька. Сын сел в машину и, недовольный её задержкой, решил её поторопить, нажав автомобильный гудок. В тот же момент лобовое стекло «астон-мартина» и вся униформа парковщика забрызгались кровью леди Митчелл: ей в голову угодил речной камень и снёс полчерепа. Она ещё постояла две секунды, словно оценивала ущерб, но потом сползла вниз, как складываются сносимые направленным взрывом ненужные здания. Парковщик убежал с криком ужаса.

Харольд понял, что ему обеспечили стопроцентное алиби. Он сидел в машине, а погибшая от «чьей-то руки» разговаривала со служащим парковки. Это видели ещё несколько владельцев авто, находившиеся рядом в это же время. Однако вдруг в его голове созрел коварный план: представить это как преступление парковщика, бывшее результатом ссоры. Она же долго ковырялась в поисках денег! Значит, поводом могла быть ссора из-за чаевых. Ведь убийство матери для него будет выгодней, чем нелепый несчастный случай.

– Молодец, – донесся с заднего сиденья одобрительный властный голос. Обернувшись, он увидел глаза, которые, словно огненные угли, пылали удовольствием от мыслей обретённого им Сына. – Весть об её убийстве дойдёт до твоего физического отца, и через девять лет он тебя признает своим сыном.

– У меня уже есть Отец, и меня совсем не интересует человек, который переспал с этой женщиной, – кивнул в сторону лежащего трупа Харольд.

– Он меня интересует, – поправил Харольда Сатана. – Ему я уготовил свою роль в нашем спектакле. Он – это трамплин на твоем пути к мировому господству.

– Хорошо, Отец, я сделаю, как ты того хочешь, – почтительно склонил голову Харольд, – но, может, тогда ты мне скажешь, кто мой отец?

– Его ты увидишь, когда он будет тебе вручать серебряный Королевский кубок чемпиона Англии по боксу среди юниоров, – усмехнулся Сатана, – и вообще, у тебя резко изменится жизнь, ты многого достигнешь не только в спорте, но и в других сферах. Тебе это будет даваться легко. Достаточно будет прикоснуться рукой к книге, компьютеру, и ты получишь всю содержащуюся в них информацию. Это нужно для того, чтобы твой генетический отец, который будет наводить о тебе справки, признал тебя, о чём я уже говорил. Но только помни: не нужно злоупотреблять тем, что я тебе даю. Помни о своей главной миссии и не раскрывай себя сверх меры раньше времени…

…Харольд отошёл от окна и, подойдя к рабочему столу, раскрыл инкрустированный полудрагоценными камнями, вырезанный из чёрно-красного дерева ларец. Раскладываясь, он превращался в молитвенный столик, в центре которого была перламутровая пентаграмма, а также пенал для кривых ритуальных ножей и небольшая кожаная книга. Подарок его Отца. Открыв библию Сатаны, он прочитал ему хвалебную песнь и поспешил лечь спать, поскольку хотел на завтрашнем торжестве, когда его впервые увидит весь мир, выглядеть наилучшим образом.

Лёжа уже в постели, он вспомнил, как спустя три года, после похорон матери, впервые узнал, кто его генетический отец, и что испытал при первой с ним встрече. Когда он пробился в финал юношеского турнира Англии по боксу, он понимал, что узнает отца в человеке, вручающем кубок победителю. Уже выходя на ринг, он увидел в ряду почетных гостей легендарного боксёра Генри Купера, прославившегося в своё время тем, что одним из первых послал в нокдаун легендарного Мухаммеда Али. До его слуха донеслись слова организатора соревнований, просящего старого боксера вручить кубок победителю. Нахлынувшее разочарование сменилось небывалым гневом, и, как только ударил гонг, он обрушил на своего соперника всё своё разочарование и злость.

Конечно, он лелеял свои амбиции и тщеславие другими именами. Пытаясь предугадать финал встречи с генетическим родителем, он искал своё внешнее сходство с известнейшими фамилиями Англии – Черчиллями, Тетчерами, или с самыми богатейшими – Гросвенорами, Кадоганами, а тут старый боксёр! Его сопернику, попавшему под «дымящегося» от злости парня, пришлось несладко, и в конце первого раунда левым боковым ударом Харольда он был отправлен в глубокий нокаут.

Ожидая своего награждения, победитель отвернулся от ринганоунсера и вышедшего в ринг Генри Купера с серебряным кубком в руках. Неожиданно по залу пошло какое-то движение, раздались аплодисменты, и все стали вставать со своих мест. «Принц, принц», – восторженно кричали все. Ринганоунсер объявил о присутствии на этом финале, инкогнито, наследника английского трона принца Чарльза, который захотел поздравить победителя и вручить ему серебряный Королевский кубок. Наконец-то Харольд почувствовал удовлетворение за все прошедшие годы унижений. Он – сын наследника английской короны! Он мысленно поблагодарил своего Отца, который предрёк ему этот день.

Между тем принц бодро перелез через канаты и под шум аплодисментов и свист вручил кубок своему сыну и даже его приобнял. Где бы он ещё смог это сделать? Обнять своего незаконнорождённого сына! Не признанного королевской семьёй! Только так, на спортивных соревнованиях, якобы как молодого чемпиона по боксу. Они встретились глазами. В глазах Чарльза читалось любопытство и восхищение. Нет, не сыном, – его победой. Тем, что от него родился такой выдающийся экземпляр. Принц восхищался своей кровью, которая, даже смешавшись с сомнительным материалом, выдавала такой результат. Он был горд собой. Это смог прочитать Харольд в его голове, словно прослушал аудио-диск. Он понял, что Отец с ним рядом и помогает ему сохранять самообладание. Но и без этого ни один нерв не дрогнул бы внутри парня. Принца Чарльза он своим отцом не считал. Он для него был лишь генетическим трамплином. Донором спермы. Причем донором с самым высоким положением во всём мире.