Тайна пропавшего ученика

– Нет. Не трогай! – Стуре придвинул все металлические детали к себе, хотя Флинн и так не смогла бы до них дотянуться. Свист затих. – Я не делаю ничего запрещённого, – торопливо сказал он, но Флинн видела, как в его взгляде пожаром вспыхнули угрызения совести. Она не сомневалась, что он лжёт. Он сам говорил, что магическая технология опасна. Стуре поднял вверх маленькую, компактную штуковину размером со слуховой аппарат. – Вот это упнар. Его изобрёл я.

Фёдор за их спинами фыркнул, подавляя смех.

– Упнар, – твёрдо повторил Стуре. – Устройство для перевода на расстоянии. Это такой слуховой аппарат. Он переводит любое слово любого языка прямо тебе в ухо. Очень практично, если находишься на расстоянии больше ста метров от Всемирного экспресса. Ведь дальше переводящая магия поезда не работает.

– Знаю, – сказала Флинн, не сводя глаз с маленькой блестящей штучки на столе. Она не могла поверить, что Стуре такое изобрёл. – Я тебе не верю, – заявила она, думая об экспериментах Гарабины со временем.

Стуре потрясённо заморгал.

– Конечно, я пока не знаю, будет ли он работать, – признался он.

Флинн протянула руку. Сердце её колотилось от ярости и страха.

– Давай я его испытаю, – предложила она. – В воскресенье на вокзале.

– Что?! – вскричали Стуре и Фёдор в один голос.

Стуре потряс головой:

– Что ты сказала?

– Я сказала, что хочу испытать для тебя твой упнар, – повторила Флинн, внутренне сопротивляясь каждому слову. Но Стуре был лучшим другом Гарабины, и если он точно так же, как и она, работал на мадам Флорет, то это шанс узнать что-нибудь о Йонте.

Аппарат лежал крошечным механическим чудом среди всех светящихся и гудящих кусочков металла, из которых родился. Стуре колебался.

– Но его чтобы рядом не было, – велел он, указав на Фёдора.

– Разумеется, – пробурчал Фёдор. – Мне работать надо.

Стуре смерил его испытующим взглядом, а затем положил крохотный прибор в руку Флинн. Он весил не больше каштана и, прохладный и гладкий, уютно прижался к коже.

– Если он сработает у тебя, то уж умные люди точно с ним справятся, – сказал он так деловито, словно это было не оскорбление, а обычный факт. – Обращайся с ним осторожно. Смотри не потеряй! И если на нём появится хоть одна царапина…

– Ладно-ладно, – сказала Флинн, проглотив раздражение. – До завтрашнего вечера, Стуре Аной!

Они пошли к двери, оставив позади себя взволнованный шёпот бесчисленных созвездий.

– Могу поспорить, у тебя голова отвалится, как только ты вставишь это в ухо, – озабоченно прошептал Фёдор. – Если бы это действительно было устройство для перевода, ему бы следовало называться «удпнар».

Сзади раздался ленивый голос Стуре:

– Слышите? Я делаю это только ради науки.

Ничего на это не ответив, они вышли в ночь, в тамбур. Флинн заглянула в горящие глаза Фёдора.

– Я делаю это только ради Йонте, понимаешь? – пояснила она.

В лавке «Тимоти и Никс»

Утром в воскресенье Флинн решила отказаться от завтрака Рейтфи. Вместо этого она от души повалялась в постели, наслаждаясь тишиной в купе. Мадам Флорет встала несколько часов назад и, очевидно, надзирала за павлинами, чьи шаги барабанили по коридорам. В купе, как всегда, пахло лесом и наукой – доказательство того, что мадам Флорет ночью в какой-то момент здесь действительно была.

Флинн стала наблюдать, как над старинными крышами города, куда только что въехал поезд, всходит солнце. Его ослепительные лучи падали на порхающие внизу оконной рамы буквы, которые, потрескивая, сложились в слово «Будапешт».

По лицу Флинн скользнула улыбка. Она выбралась из-под одеяла и для выходного дня взяла джинсы и клетчатую рубашку с длинными рукавами.

Она провела на борту Всемирного экспресса уже больше недели. Неумолчный перестук колёс, покачивание вагонов на поворотах, чувство свободы и безопасности, даже странные занятия – всё это казалось нормальным, таким, как и должно быть. Жизнь в поезде без Йонте и без билета не была идеальной, но в ней впервые за все последние годы появился смысл. И всё же после недели в поезде, с его тихими коридорами и нашёптанными тайнами, создавалось впечатление, что жизнь на вокзале в Будапеште бьёт ключом. В большом зале сквозь старые окна верхнего света солнечные лучи прогревали железо поездов, напитанный туманом воздух и настроение прохожих. За ограждениями чистым золотом сверкали рельсы. Во Всемирном экспрессе ученики понеслись по коридорам будить друзей, и повсюду обсуждались планы на свободное утро. Пока поезд с шипением и скрежетом тормозил на седьмом пути, Флинн вышла в один из тамбуров к Пегс и Касиму.

– Прошлой ночью кое-что случилось, – вырвалось у неё.

Пегс недоверчиво округлила глаза:

– Опять?! Мне бы твои ночные приключения!

В клубах дыма Флинн рассказала обоим о Стуре и его изобретении с использованием магической технологии, которое она собиралась испытать на себе.

Касим улыбнулся широченной улыбкой:

– Ты показала этому ханку Стуре! Клёво!