Тайна Пушкина. «Диплом рогоносца» и другие мистификации

Между тем нет ни одного свидетельства о каком бы то ни было негативном отношении Пушкина к царю на всем протяжении жизни в Лицее, от торжественного приема с приветственной речью государя до выпуска с той же помпой. Не считать же причиной такого непримиримого отношения к царю забавный случай, приключившийся с юным Пушкиным, который, обознавшись в темноте, с пылом обнял пожилую фрейлину и пытался ее поцеловать. Александр I, узнав об этом, разгневался и даже собирался Пушкина исключить из Лицея, но за того вступились Н. М. Карамзин и В. А. Жуковский, император сменил гнев на милость и даже взялся быть адвокатом Пушкина перед обиженной фрейлиной, и юноша был прощен. Нет, невозможно было даже вообразить, что вся дальнейшая жизнь Пушкина пройдет в противостоянии с императорской властью такого накала; так что же к нему привело?

Основными общественными событиями лицейской юности Пушкина были Отечественная война и русская победа в ней, переполнившие гордостью и патриотизмом и воспитанников Лицея; затем последовало возвращение войск на родину, и началось активное общение лицеистов с гвардейцами, стоявшими в Царском Селе, — а они привезли с собой дух свободолюбивой Европы. «…Вообрази себе двенадцатилетнего юношу, — писал в 1819 году А. И. Тургенев П. А. Вяземскому, — который шесть лет живет в виду дворца и в соседстве с гусарами, и после обвиняй Пушкина за его „Оду на свободу“ и за две болезни не русского имени!» И все же только идеями отмены крепостного права, свободы личности, республиканского правления или конституционной монархии, которые, наравне с анекдотами о любвеобильных женщинах и бесшабашных похождениях военных, были предметами бесед на гусарских пирушках, объяснить такую пушкинскую ненависть невозможно, настолько она пропитана личным отношением к самодержцу.

Я вижу только одно объяснение: Александр I фактически был убийцей собственного отца, о его «манифесте», гарантировавшем неприкосновенность непосредственным палачам Павла I, к моменту выхода из Лицея Пушкин, скорее всего, уже узнал; это должно было произвести на него ошеломляющее впечатление и, скорее всего, и стало причиной столь ненавистного отношения к царю. О том же свидетельствует и последняя часть оды, где он описывает убийство Павла I (начиная со строк «Когда над мрачною Невой…»):

…Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны…

Таким образом, автор в стихах, которые переписывались и умножались в списках, с открытой ненавистью озвучивал вину царя как злодея-отцеубийцы, о чем вообще никто никогда не смел говорить вслух. Одного этого было достаточно, чтобы упечь Пушкина на Соловки или в Сибирь, на каторгу.

II

Стихотворение дошло до властей через два с лишним года. К этому времени Пушкин, «наматывая себе срок», успел кое-что добавить к оде, написав сатирическую «Ноель», в которой издевался над речью царя при открытии польского сейма 15 марта 1818 г. и которая начиналась строками «Ура! В Россию скачет Кочующий деспот …», стихотворение «Деревня», эпиграммы на Стурдзу («Холоп венчанного солдата…») и на Карамзина, настаивавшего на целесообразности самодержавия в России:

В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам без всякого пристрастья
Необходимость самовластья
И прелести кнута.

и пару эпиграмм на Аракчеева:

Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
Бляди грошевой солдат.

и

В столице он — капрал, в Чугуеве — Нерон:
Кинжала Зандова везде достоин он.

Даже без перевода французской песенки со словами «Кишкой последнего попа Последнего царя удавим», который также приписывался Пушкину, процитированного было более чем достаточно, чтобы переполнить чашу терпения властей. Слова «Предан без лести» были девизом герба Аракчеева; он и стал инициатором в возбуждении дела против поэта.

Свидетельство В. А. Сабурова в записи П. В. Анненкова: «Дело о ссылке Пушкина началось особенно по настоянию Аракчеева и было рассматриваемо в государственном совете, как говорят. Милорадович призывал Пушкина и велел ему объявить, которые стихи ему принадлежат, а которые нет. Он отказался от многих своих стихов тогда и, между прочим, от эпиграммы на Аракчеева, зная, откуда идет удар».